погрузиться в меня слишкомглубоко, попадая в ту точку внутри меня, от чего мои глаза угрожающе пересекаются.

— Это неправда, — задыхаюсь я. Когда его глаза вспыхивают, я продолжаю: — Ты думал, что это единственный раз, когда ты будешь трахать меня сегодня вечером?

Он рычит, его губы останавливаются на расстоянии волоска.

— Что я сказал, маленькая мышка? В следующий раз, когда я тебя трахну, ты влюбишься в меня.

Машина сотрясается от силы его следующего толчка, и крик, вырвавшийся из моего рта, одновременно смущенно громкий и такой, какого я никогда раньше не издавала. Я думала, что такие звуки издают только порнозвезды — полностью сфабрикованные и отрепетированные крики. Но когда он продолжает входить в меня с силой быка, эти крики продолжают вырываться из моего горла, становясь с каждым разом все громче и хриплее.

Дождь льет безжалостно, громкие удары капель дождя только подчеркивают звук шлепков кожи и влажные звуки, которые Зед извлекает из моей киски.

Мои ногти проводят по его груди, и если он так уверен, что я влюблюсь в него, когда все закончится, то я могу быть уверена, что пополнила его коллекцию новыми шрамами.

Ответное рычание — дикое и злобное. И все, что он делает, это усиливает удовольствие, исходящее от места соединения наших тел.

Его рука обвивается вокруг моей талии, и одним быстрым движением он поднимает меня и поворачивает нас так, что он снова сидит на сиденье, а я устраиваюсь у него на коленях.

Когда он хватает меня за талию и нанизывает на свой член, мои глаза широко раскрываются. Под этим новым углом он оказался намного глубже, чем раньше — намного глубже, чем я думала, что мое тело способно принять.

— Зед! — Я задыхаюсь, мои ногти теперь впиваются в его плечи.

— Оседлай меня, детка. Я хочу чувствовать, как твоя киска сжимает каждый дюйм моего члена.

— Черт, я не могу, — простонала я, мое тело все еще пытается приспособиться к огромным размерам этого мужчины.

— У тебя есть пять секунд, прежде чем я перестрою твои органы, — угрожает он. Он делает свое дело, разгоняя мою задницу до предела, которая тут же поднимается вверх и медленно опускается обратно.

После нескольких разных поз, наконец, я нахожу угол, который позволяет мне полностью насадиться на Зеда, не чувствуя, как он входит в мое горло. С этим новым углом он попадает в ту идеальную точку, которой злоупотреблял мгновение назад.

Мои зубы стучат, ногти впиваются глубже, а мои движения ускоряются.

Зед притягивает меня к себе, прижимая мое тело к своему. Одна рука обвивается вокруг моей талии, а другая перебирает мои влажные волосы, откидывая мою голову в сторону и давая ему возможность полакомиться моей шеей.

Я вскрикиваю, мои бедра бешено и беспорядочно двигаются, когда его зубы кусают чувствительную кожу под моим ухом. Мои соски царапаются о его грудь, посылая восхитительную дрожь прямо в мою киску.

— Вот так, детка, — прошептал он мне на ухо. — Твоя сладкая маленькая киска так крепко сжимает мой член.

Рука, которая обвивалась вокруг моей талии, теперь вклинивается между нашими телами, пока его большой палец не достигает моего клитора. Моя голова откидывается назад, и я испускаю дикий крик. Мои глаза закатываются, и я едва могу дышать, преодолевая оргазм, бурлящий в моем животе.

Это слишком сильно. Слишком мощно. Мои движения становятся прерывистыми и неровными, так как мое ядро невыносимо напрягается.

— Зед, — выдавливаю я сквозь стиснутые зубы, на лбу выступает пот. Я не знаю, о чем прошу, но, кажется, я знаю, что мне нужно.

Спасение, которое он так настойчиво обещал мне.

Рука в моих волосах сжимается сильнее, пока пряди не вырываются из моей головы. Его огненные глаза ловят мои, держа меня в заложниках, пока я взбираюсь все выше и выше, к обрыву далеко за пределами поместья Парсонс. Единственный и неповторимый утес, с которого я не прочь спрыгнуть, даже если никогда больше не смогу подняться.

— Дай мне почувствовать, как ты влюбляешься, — шепчет он.

Я больше не могу держаться. Мое зрение темнеет, наслаждение ослепляет и динамизирует, оргазм прорывается сквозь меня, разрывая все в моем теле в клочья. Моя борьба, моя сила воли и мое проклятое сердце.

Я кричу так громко, что в горле становится хрипло.

— Блядь, Адди! — кричит Зед, и мое зрение проясняется настолько, что я вижу, как его голова откидывается назад, вены на руках вздуваются и поднимаются к шее. Он оскаливает зубы, рев, который может исходить только из глубин ада, вибрирует по всей машине.

Его член становится невероятно толстым, прежде чем он хватает меня обеими руками, заставляя замереть, пока он изливается внутрь меня.

— Блядь, Адди, блядь, — выкрикивает он сквозь стиснутые зубы, каждое слово сопровождается толчком его бедер. Моя киска высасывает его досуха, выжимает все до последней капли, пока я не заполняюсь им до отказа. Его семя почти выливается из меня, когда он вырывается, густая сперма стекает по моим ногам, как капли дождя по окнам.

Наше тяжелое дыхание и стук моего сердца — единственное, что остается слушать.

Дождь утих до легкой струйки, словно насмехаясь надо мной. Ведь когда шел дождь, я была спокойна и уверена в своей решимости, в то время как мир вокруг меня завывал и бушевал. Я хотела его, жаждала его, но была уверена, что никогда не полюблю его. А теперь, когда дождь утих, моя решимость разрушилась, и я осталась с кричащим сердцем и молчащим миром.

Глава 35

Тень

Она нервничает. Суетлива. Если раньше она едва могла смотреть на меня от страха и ненависти, то теперь это происходит потому, что она вспоминает, в скольких разных позах я трахал ее прошлой ночью.

Мой член действительно болит. Не думаю, что я когда-либо трахался так много за одну ночь, но я бы продолжил, если бы это буквально не поставило меня на колени, если бы я не напрягся прямо сейчас.

Прошлой ночью я несколько раз склонялся перед Адди, поклоняясь ее киске, как и обещал. Но в этот раз я склонялся от боли и молился, чтобы мой член не отвалился.

Мы с Адди прислонились к перилам на ее балконе. Сегодня необычайно теплый день, так как мы приближаемся к зиме, поэтому мы оба решили насладиться им.

Она потягивает кофе, ее волосы, спутанные и вьющиеся со вчерашнего вечера, слегка развеваются на ветру. Я думаю, что мои руки так часто были в ее волосах, что пряди высохли, пока я