Макияж, прическу! Стрижку можно сделать!

Нина вдруг засмеялась и сразу помолодела лет на десять:

– Стрижку не боитесь делать у незнакомого мастера?

– Нет, – решительно объявила Тонечка. – Не боюсь.

– Ну, подстричься мы не успеем, а уложиться можем. Проходите, пожалуйста.

И кивнула администратору.

Тонечка устроилась в кресле, на которое ей указала Нина, вытянула ноги и вздохнула.

До чего она любит эти самые салоны красоты! Любит, когда возятся с ее волосами и после этого они выглядят как-то непривычно и стильно. Любит свежий маникюр, а уж если удается сделать что-нибудь совсем экзотическое, вроде массажа лица – это вообще отлично!..

– А макияж? – спросила она, глядя на мастерицу снизу вверх. – Тоже не успеем?

– А вам нужен макияж?

– Я сто лет не делала, – призналась Тонечка. – А сегодня можно сделать! К нам дети приехали и… племянник. Мы сегодня ужинать собирались с размахом.

– Если с размахом, тогда сделаем, – пообещала Нина.

На зеркальной поверхности столика стояли банки и баночки, были разложены коробки и палитры всех мастей. Тонечка посмотрела на кисти и краски и подумала про Родиона.

Нужно ему позвонить.

Она позвонила, спросила, сделал ли он дело.

– Да, да, – выпалил он виновато. – Я сейчас, уже скоро.

На заднем плане раздавалось бодрое потявкивание.

– Ты еще та-ам? – протянула Тонечка. – Слушай, это перебор. Давай прощайся и езжай ко мне. Я сейчас напишу водителю про изменение маршрута.

– Ладно, ладно, – согласился Родион, даже не спросив, куда он должен ехать согласно новым указаниям.

Нина накрыла Тонечку шуршащей пелериной, устроила ее затылок на подголовник и принялась за работу.

Тонечка изменила адрес, куда следовало привезти Родиона, – спасибо всем современным технологиям, – спрятала телефон в карман и блаженно закрыла глаза.

…Она вовсе не беззаботная дама, которая отдыхает в салоне красоты! Она сыщик, может, и не гениальный, как задумчивый Голубев из телекомпании, но ей нужно расспросить Нину!

Тонечка открыла глаза.

– Вы дружите с Леной Пантелеевой?

Нина ловко наносила крем на Тонечкину физиономию.

– Мы работаем вместе.

– Я знаю, мне рассказала ваш шеф-редактор.

– Да, – согласилась Нина. – Если б не Наташа, я, конечно, не стала бы с вами беседовать. Но она попросила.

– Спасибо большое, – быстро сориентировалась Тонечка. – Вы не знаете, куда Лена могла пропасть?

Нина покачала головой.

– А ее маму вы знаете?

Нина удивилась:

– Маму? Нет, не знаю. Вы, наверное, неправильно поняли!.. Я с ней работаю вот уже довольно давно, но семьями мы не дружим.

Ее мама тоже работает с вами, подумала Тонечка, и тоже довольно давно, лет тридцать, наверное! А вы ничего о ней не знаете! Еще эта же самая мама у собственного зятя служит домработницей, но зять тоже о ней говорить отказался.

…И как это понимать?

– И мужа не знаете?.. Кондрата?

Нина набрала на кисточку немного магического снадобья и, касаясь легко-легко, стала водить по Тонечкиному лицу.

– Нет, не знаю, – сказала она и снова набрала снадобья.

…Вот и конец расследованию! Собственно, он оказался там же, где начало.

– Понятно, – пробормотала Тонечка.

– Я знала его сестру, – неожиданно продолжила Нина, и Тонечка вытаращила глаза. – Закройте, закройте! Я скажу, когда можно будет открыть.

Тонечка завозилась в кресле, и Нина отняла руки, пережидая ее беспокойство.

– Мы по соседству жили, еще в старых домах. Там теперь все снесли.

– А… как ее зовут?

– Звали, – поправила Нина. – Она умерла давно. Зося звали.

Точно, вспомнила Тонечка, так и есть, Зося.

– Болела?

Нина вздохнула.

– Не знаю. Мы разъехались, когда дома посносили, я ее всего пару раз в городе видела. Очень красивая… была. Потом говорили, что одна осталась с ребенком вроде, а брат не помогал совсем. Да его в городе не было, шабашил где-то.

– Шабашил? – переспросила Тонечка, не открывая глаз.

– Я точно не знаю, – тут же пошла на попятную Нина. – Так говорили!.. Я его совсем не помню. Он же старше нас! У него своя компания была, а у нас, у детей, своя. И с Зосей мы потом не общались. Она уехала, по-моему, в Москву, а может, и нет.

– Зося – редкое имя.

– Польское, – отозвалась Нина, продолжая что-то делать с Тонечкиной физиономией, – у них семья такая, староверы и поляки.

– Как они так умудрились? – удивилась Тонечка. – Староверы строгих правил, насколько мне известно. А поляки и вовсе католики!..

– Война всех перемешала, так бабушка говорила. Тогда никто не спрашивал, кто какой веры!

– Это точно, – пробормотала Тонечка и добавила: – Какая у вас рука легкая! Одно удовольствие.

Кажется, это признание растрогало Нину, потому что она сказала негромко:

– Если вы хотите про Зосю Ольшевскую узнать, спросите Гришу Самгина. Он про нее все знает.

– Почему Ольшевскую?

Тут Нина удивилась:

– Что значит – почему?

– У брата же совсем другая фамилия! Он Кондрат Ермолаев!

– А, у них так и было! Брата по отцовской фамилии записали, а сестру – по материнской.

– А Гриша Самгин – это кто?..

Нина вздохнула, очень по-женски:

– Он Зосю любил. Вот, знаете, как в кино. Ну, я такую любовь только в кино и видела. Глаз с нее не сводил. А она, конечно, на него внимания не обращала, он… незаметный такой. Просто хороший парень. – И Нина опять вздохнула.

Тонечка заподозрила неладное.

– Он вам нравился?

– Какая разница! – сказала Нина с досадой. – Я тут совсем лишняя! Если вы хотите про Зосю узнать, поговорите с ним. Он на Сормово работает, я вам скажу, как его найти. С ним-то мы как раз иногда общаемся!

Тут она, по всей видимости, пожалела, что сказала про Гришу, потому что добавила словно про себя:

– Наташа попросила, как не рассказать…

– Вы поймите, – продолжала Тонечка и опять открыла глаза. Нина показала кистью – закройте, – я не из праздного любопытства! У меня на руках мальчик оказался, сын Зоси.

– Да что вы говорите?! – ахнула Нина и перестала возить кисточкой.

Тонечка покивала – да, да!..

– Этого мальчика дядя нашел, как раз Кондрат. И вызвал сюда! А потом путаница какая-то началась – самого Кондрата задержали, Лена, его жена, куда-то пропала, и мне нужно ее найти, наверное… С кем я мальчика оставлю?

– Это конечно, – быстро согласилась Нина. – Тогда нужно найти. Я вам телефон дам, вы Грише позвоните. Он правда про Зосю больше меня знает!..

– А кем он на заводе?

– Раньше главным технологом работал, а однажды на стапеле из отсека в отсек спрыгнул неудачно, ногу повредил. Пришлось ему со стапелей уйти, а в конторе сидеть не хотел категорически. Теперь директор музея Сормовского завода.

…Тонечкин муж как раз толковал детям, что нужно непременно сходить в этот музей. И говорил, что у него там большие связи!.. Может, этот самый