Он продолжил наблюдать за близнецами. Вторая Ребекка, по-видимому, снова опустилась в воду. Ее теперь не было видно, но до мальчика по-прежнему доносился их разговор. Он уловил несколько слов на английском. Где-то чирикнула птичка, и Уилл мысленно перенесся из этого залитого солнцем пространства обратно в Хайфилд. Окна его комнаты выходили на садик за домом, где Ребекка любила загорать, лежа на полотенце. Ему в такие жаркие дни из-за недостатка пигментации приходилось прятаться в тени, и если он не был занят раскопками, то оставался дома читать, а снизу до него долетал голос Ребекки, которая подпевала радио.

Эллиот толкнула его локтем, возвращая к реальности. Девушка на что-то указывала пальцем. Уилл не сразу разглядел их, потому что серо-коричневый камуфляж сливался с ржавым металлом, но на дальней стене хижины висели… две форменных куртки.

Куртки близнецов.

Уилл не мог поверить своим глазам.

Они с Эллиот переглянулись. Мальчик знал, что она думает о том же, о чем и он: если двойняшки купаются в пруду, значит, они оставили пробирки с вирусом где-то в надежном месте. А что может быть надежнее, чем карман куртки? «Но что, если они отдали их Граничнику? — засомневался вдруг Уилл. — Где же этот проклятый Граничник?» — снова спросил он себя.

Эллиот подала сигнал к отступлению, и мальчик несказанно обрадовался тому, что наконец окажется подальше от стигиек и Граничника, которого они пока что нигде не видели. Пятясь от пещеры, Уилл чувствовал себя так, будто сунул голову в пасть злобному голодному льву и ухитрился уцелеть.

Когда они с Эллиот вернулись туда, где расселина поворачивала, девушка быстро сняла рюкзак и принялась в нем рыться. Она достала две больших бомбы с таймерами — из тех, что Дрейк передал ей через Уилла.

Она придвинулась к мальчику и шепнула ему на ухо:

— Я их тут заложу, а ты возвращайся к выходу и сторожи. Если услышишь взрыв или выстрелы — беги, и как можно быстрее. Бартлби доведет тебя до лагеря.

Уилл кивнул и пополз наружу. Выбравшись из ущелья, он нашел себе укрытие за деревом и стал смотреть на расселину в ожидании Эллиот.

Время тянулось мучительно долго, и мальчику становилось все больше не по себе. Слова Эллиот отдавались эхом у него в голове. Девушка явно решила взять все на себя, чтобы Уиллу вовсе не пришлось рисковать. В самом деле, она говорила таким тоном, словно была готова пожертвовать собой, лишь бы покончить со стигийцами. Уилл несколько раз прокрутил это в голове и понял, что не позволит ей так поступить. Это и его война тоже, и он должен в ней участвовать.

Тут, к его невероятному облегчению, Эллиот появилась из расселины. Мальчик уже начал гадать, увидит ли ее живой.

Она сказала ему на ухо:

— Две бомбы на двадцать минут. Поставила повыше, чтобы можно было по ним выстрелить, если понадобится взорвать раньше времени. Попробую залезть на обрыв, посмотреть, что там происходит.

— Может, я… — начал было Уилл.

— Нет, лучше я. Я умею этим пользоваться, — перебила она, похлопав по своей стигийской винтовке с телескопическим прицелом. — Мне нужно, чтобы ты остался тут.

— А что делать, если они покажутся? — быстро спросил мальчик.

— Стреляй по ним из стэна. Ни в коем случае не выпускай их из ущелья, — сказала Эллиот, бросив взгляд на расселину. — Я попробую снять их сверху, начиная с Граничника. Если его убить, то разобраться с двойняшками будет проще.

Уилл мрачно кивнул, и Эллиот метнулась к обрыву, подыскивая, где можно на него забраться.

Мальчик нашел себе более удобную наблюдательную позицию за стволом акации и лег на живот. Его вспотевшие ладони оставляли следы на вороненой стали стэна.

— Не выпускать из ущелья, — повторил он, так пристально глядя на расселину, что она в конце концов стала казаться нереальной, будто картинка в книжке.

Уилл попытался расслабиться, пошевелив плечами, но это не помогло. Он невольно дергался при малейшем движении, вплоть до того, что чуть не расстрелял упавший с дерева листок. Мальчик чувствовал, как солнце нагревает рубашку у него на спине. И вдруг ему пришло в голову, что это один из решающих моментов в его жизни — из тех моментов, когда можно по-настоящему проявить себя, когда один решительный шаг может все изменить. Уилл знал, что если ничего не сделает, а план Эллиот пойдет прахом, то он всю оставшуюся жизнь будет себя в этом винить. Он чувствовал, что и без того слишком много о чем жалеет. Мальчик не собирался больше сидеть словно пассажир в автомобиле и бездействовать. Он должен был что-то предпринять.

— Ну давай же, — подбодрил себя Уилл. Мальчик еще сам не знал, что будет делать, но мало-помалу план действий стал складываться у него в голове, когда он встал и направился в расселину. «Двадцать минут», — напомнил он себе, заметив бомбы Эллиот на верхних ветках деревьев, растущих у входа в круглый овраг. Девушка хорошо все продумала: когда обе бомбы взорвутся, ущелье завалит, и стигийцы окажутся в ловушке — если, конечно, не ухитрятся вскарабкаться по отвесным стенам.

Уилл медленно дополз до того места, откуда они с Эллиот наблюдали за близнецами. Он заметил, что теперь обе Ребекки сидят на камне у пруда. Мальчик почувствовал, что сам виден как на ладони, и у него засосало под ложечкой от волнения: он знал, что не остановится.

«И что я собрался делать?» — спросил себя Уилл. Он рассчитал, что Эллиот еще не успела забраться наверх и что до взрыва остается не меньше пятнадцати минут.

Тут он решил, как поступит.

Тяжело сглотнув, мальчик пополз вправо, держась стены, но сантиметр за сантиметром приближаясь к хижине. Уилл прикинул, что сможет добраться до курток незамеченным, потому что Ребекки сидят с другой стороны от постройки и к тому же увлечены беседой.

Он осторожно продвигался к цели, убирая с пути сухие листья и веточки, и через каждые пару метров останавливался, поднимал голову и осматривался. Взгляд Уилла неизменно возвращался к курткам. Он четко представил себе, как берет их в руки, — это будет его награда.

Пот со лба застилал мальчику глаза, но он не вытирал его, а пытался проморгаться, понимая, что сейчас каждое движение — на вес золота. Любая секунда могла принести победу либо поражение. Уилл полз по-пластунски, припадая к земле, и старался держаться за кустарниками на случай, если одна из двойняшек — или Граничник — решит прогуляться за хижину.

Ржавая металлическая стена все приближалась. Уилла не так уж много от нее отделяло, но трава возле хижины была особенно сухой — на нее падали все лучи, отражавшиеся от белых камней. Мальчик теперь еще тщательнее расчищал себе дорогу — один-единственный звук мог все испортить.

И вот до курток остались считаные метры.

Добрался!

Уилл быстро поглядел по сторонам и не заметил ничего подозрительного: Ребекки по-прежнему разговаривали за хижиной, а Граничника вовсе не было видно.