Мальчик встал, но выпрямляться не решился. Пригнувшись, он медленно подошел к курткам и снял их с ржавого гвоздя, на котором они висели.

«Интересно, Эллиот уже наверху? Наверное, смотрит на меня через прицел и ругается, как солдат».

Уилл положил куртки на истрепанную траву, опустился на колени и быстро обыскал карманы, вынимая все, что попадалось под руку. Клочки бумаги, светосферы, какие-то кожаные мешочки — открывать их и смотреть, что внутри, не было времени, и мальчик прихватил их на случай, если пробирки там.

Затем в верхнем кармане он обнаружил то, что искал. Карман закрывался на клапан с кнопочкой, которая тихонько щелкнула, когда мальчик ее расстегнул. Уилл задержал дыхание, выжидая и прислушиваясь, но до него долетали только приглушенные голоса двойняшек, судя по всему, продолжавших беседовать. Мальчик запустил руку в карман и нащупал два небольших одинаковых предмета. Он вытащил их наружу. Это были пробирки с Доминионом, завернутые в лоскут камуфляжной ткани. Уилл не мог поверить своему счастью. Из-за хижины донесся смех стигиек. «Посмотрим, как они посмеются, когда узнают, что я сделал», — подумал мальчик. Он аккуратно убрал пробирки к себе в карман и осмотрел куртки до конца: близнецы могли снова припасти фальшивку, а Уиллу вовсе не хотелось, чтобы его рискованный поступок оказался напрасным.

Наконец Уилл закончил. У него кружилась голова от жары и волнения, а по лицу ручьями катил пот. Мальчик пополз обратно, стараясь держаться уже проторенного пути.

Он успел проползти метров двадцать, как вдруг услышал вопль Ребекки. Уилл повернул голову.

Его захлестнул ужас.

Стигийка стояла над куртками, которые он оставил лежать на траве, и смотрела прямо на него. Ее мокрое лицо исказилось в жуткой злобной гримасе.

— Ах ты гаденыш! — закричала она и размахнулась серпом, словно собиралась его метнуть. — Тебе конец!

Уилл перекатился на спину и выхватил стэн. Его палец мгновенно нашел курок. Мальчик больше не колебался. Весь мир будто стал для него черно-белым. Уилл понимал, что должен это сделать. Он не мог быть уверен, что завладел настоящим Доминионом, значит, никого из стигийцев нельзя было упускать. Потому что его задача не будет выполнена, если ускользнет хоть одна из девочек или Граничник.

В панике Уилл стал стрелять не целясь. Пули разлетелись во все стороны. Несколько выстрелов с металлическим звоном пробили ржавые стенки хижины. Мальчику показалось, что Ребекка упала.

Тут он не выдержал.

Уилл вскочил и бросился бежать по расселине.

За спиной снова раздался крик.

На этот раз голос был мужской.

Мальчик резко обернулся.

Граничник, занеся копье над головой, громадными прыжками несся на Уилла на всех парах и что-то вопил. Слов мальчик разобрать не мог, но звучали они словно крик хищной птицы и, казалось, прожигали сам раскаленный воздух вокруг солдата.

Уилл не знал, насколько далеко успел убежать, но выхода из расселины еще не было видно. А он до сих пор не выполнил свою задачу.

Мальчик затормозил и развернулся, чтобы прицелиться в Граничника.

Все происходило так быстро, что Уилл не успевал отдавать себе в этом отчета.

Он услышал одновременно два непонятных звука: короткий треск и свист. Черные волосы на макушке у Граничника взметнулись вверх, и он рухнул на землю ничком, продолжая двигать ногами, как будто все еще бежал, — словно машина, которая не перестала выполнять команду.

А свист означал… Уилл внезапно ощутил острую боль в плече. Его рука дернулась, и стэн выпал.

Затем последовала вспышка света, за ней еще одна, и мальчика сбило с ног взрывной волной. Его отбросило на невероятное расстояние — быть может, из-за низкой силы тяжести, — протащило через кусты и несколько раз перевернуло.

Уилл попытался подняться, но плечо слишком болело. Он посмотрел на руку и увидел, что она залита кровью. Мальчика вдруг затрясло от холода. «Почему меня знобит? Ведь солнце еще высоко, — подумал он и тут же напомнил себе: — Тут солнце всегда высоко».

Он снова попробовал приподняться, и на этот раз ему удалось опереться на здоровую руку. Уилл посмотрел в сторону расселины.

На том месте, где она была, в двадцати метрах от него, извивались огромные языки пламени, удивительно яркие на фоне белого камня, а в небо валил густой черный дым.

— Какой контраст, — сказал мальчик и потерял сознание.

Через некоторое время он пришел в себя. Подняв голову, Уилл заметил, что рука у него перевязана.

— Идиот. Только дилетант мог на такое решиться и при этом остаться в живых, — сказала Эллиот, появляясь в его поле зрения. — В следующий раз будь любезен придерживаться плана.

Уилл посмотрел на нее затуманенным взглядом.

— Господи, ты что, опять на меня рассердилась? Вот все время у меня так с девчонками, обязательно что-нибудь не так скажу или сде…

— Замолчи, Уилл, — сказала Эллиот.

Мальчик пошевелился, но двигать рукой было еще слишком больно.

— Что произошло? — спросил он.

— Граничник ранил тебя копьем прежде, чем я его подстрелила. Извини, не сразу удалось прицелиться, — ответила девушка, усевшись рядом с ним на колени и поправляя повязку.

— А Ребекки?

— Одну ты, по-моему, прикончил, а у другой не было никаких шансов. Сам погляди.

Эллиот помогла ему сесть. Уилл припомнил, что видел пламя, когда отключился, но сейчас у обрыва бушевал колоссальный пожар. Над обрывом стояли клубы дыма, точь-в-точь как те, что они с отцом время от времени замечали, когда разглядывали джунгли в бинокль.

— Когда я выстрелила по бомбам и они взорвались, ущелье завалило. Уцелевшая Ребекка оказалась в ловушке, а сухая трава вспыхнула в одну секунду. Даже если ты только ранил вторую стигийку, она бы все равно оттуда не выбралась, — сказала Эллиот. — Они никак не могли уйти.

— Значит, у нас получилось?

Эллиот кивнула.

— И ты на меня не злишься? — спросил Уилл, удивленно моргая.

Девушка подняла на свет две пробирки.

— Как я могу злиться? — сказала она, широко улыбнувшись. Эллиот наклонилась к Уиллу и поцеловала его в щеку.

Он тоже улыбнулся и на минуту позабыл о боли.

Миссис Берроуз сидела в кресле в маленьком домике в Колонии. Ее глаза были закрыты. Ноги ей накрыли толстым серым одеялом, а по обе стороны головы положили по подушке, потому что сама Селия не могла держать ее прямо. Она вообще не владела своим телом.

В другом кресле, стоявшем ближе к пылающему очагу, штопала носок старушка, негромко беседуя сама с собой:

— Безобразие просто, сколько нынче платят полицейским. Тем более что у него на попечении старуха мать да сестра… а теперь еще и больную содержать надо. — Она опустила иглу и взглянула на миссис Берроуз. В этом взгляде не было злобы, но старушка озабоченно поджала губы. — Говорила же я ему, говорила: хорошо тебе изображать доброго самарянина, но ведь это все равно что дитё завести — большое дитё, которое, может, и не вырастет. Так он же не слушает… совсем расклеился, возраст уже не тот. — Старушка снова принялась за штопку. — Не знаю, чем все это кончится. Как мы будем концы с концами сводить, не знаю, при таком-то жалованье.