– Мы последнее время… поумнели… – пошутил предводитель, отдышавшись, когда наконец кончились широкие освещенные улицы и начались сады, в которых были только сторожа. – Не то что… они.

Вот язва, подумал Таскат. Не сверзился бы с лестницы по пути в каменоломню.

В каменоломне было проще, хотя одышливый предводитель и шел медленнее прочих. Загадочный механизм на дне песчаного провала оказался каркасом какой-то постройки из металлических полос. Его было очень сложно разглядывать с верхнего яруса.

Как жаль, что мы спешим – думал Таскат, протискиваясь в пролом, за которым были камни. – Так я теперь никогда и не узнаю, что это за железная рухлядь…

Какой-то осколок попался ему под ноги. Он ушибся, застонал и постарался сосредоточиться на происходящем.

Маги обнимали камни.

Ничего заметного на первый взгляд не происходило, разве что резче обозначились границы между светом и тенью. Затем в воздухе запахло озоном, и первый, кто обнял черный камень – самый молодой – вскочил и с радостным воплем повис под потолком, метрах в трех от земли.

Затем он призвал большую зубастую птицу, насмешливо каркнул ей, обратился во что-то непонятное и улетел, протиснувшись в щель. Таскат только прижал уши, потому что дальше со всеми остальными происходило то, что он потом отказывался вспоминать. В конце концов, вовсе не обязательно превращаться для того, чтобы стать невидимым. А для того, чтобы быть похожим на облако тумана, вовсе не обязательно научиться летать.

Но ведь маги не летают…

Кажется ему это или не кажется?

– Первое время маги вообще могут что угодно – раздался в его голове ехиднейший голос старого камня. – Если бы они могли это постоянно, мир треснул бы пополам. А сейчас им просто дается время спастись.

Особенно его напугала громадная летучая мышь, которая описывала вокруг него круги, а потом с треском лопнула, как воздушный шарик. Это кто-то принес жертву, уходя. Над камнями поплыли радуги.

Последним обнял камни предводитель и тихо, без следа, растворился в воздухе.

– Иллюзия – проворчал камень. – Дешевые трюки. Мог бы и получше.

В пещере остался только Кийли. Он грустно посмотрел на полукруги камней, помолчал – и вдруг ударил кулаком по колену и начал ругаться, как погонщик караванов.

– У меня тоже ничего не получается – так же грустно сказал Таскат, когда брань, перемежаемая жалобами, закончилась. – Я не могу ничего делать так, как вы. Может быть, хоть ты мне что-то покажешь?

Кийли недоуменно посмотрел на него.

Таскат подмигнул. Он был уверен, что дело в шляпе.

Нет – неожиданно громко сказал Кийли. – Если есть выбор между тем, чтобы тебя учить, и тем, чтобы меня убили… Пусть уж убьют. Я лучше пойду. И так уже задержался.

Он вышел из пещеры, оставив растерянного Таската думать, чего тот не досмотрел.

Когда посланник благополучно преодолел все преграды, отвел глаза непонятливой страже, поднялся в башню и закутался в одеяла, ожидая рассвета, до него наконец дошло. Требовать плату за спасение жизни действительно было бы откровенным хамством. То, что у него этого и в мыслях не было, никто и не додумался.

первое письмо за последний месяц

Уважаемый Ро-мени!

Люблю тебя, как брата, и целую твои следы на песке. Если можешь, передай это письмо моей родне, когда я умру, но не раньше, потому что все-таки собираюсь побороться.

Дело в том, что меня окончательно заперли. Заперли в собственной башне, я под домашним арестом. Со мной это второй раз. Для аристократа, к которым меня приравняли здесь, этого достаточно: дальше следует нож или петля.

Я уже доложил об этом своему начальству. К моему величайшему недоумению, мне отвечают, что по доступной им связи заявили протест, и только. Это означает, что тот ехиднейший шпион, с которым мы сражались на развалинах башни, был прав. Я не такая уж и важная птица, чтобы из-за меня началась межпланетная война. Никто не пришлет даже переговорщика. Да, не новость, но почему министерство не пошло хотя бы на блеф? Им не так уж и важно, как поведет себя правительство? Они не собираются сохранять контакты с Аре и потерять концессию? Что-то изменилось? Я все-таки единственный представитель нашего государства. В таких случаях предупреждают.

Отчеты я присылаю регулярно, а о положении на планете они осведомлены даже лучше, чем я.

Я прокололся – на меня срабатывают диски.

Скорее всего, арест готовили давно – все действия с их стороны ограничились тем, что ко мне буквально через час прислали человека с бумагой, в которой было сказано, что я обвиняюсь в убийстве какого-то помощника советника (где?! Как?..) и антиправительственных действиях. Оставалось – одним мановением крыла – сменить охрану и не выпускать меня из дома.

Я только один раз оказывался в такой ситуации, на Таире, и все отменилось в последний момент, когда посольство решили поджечь, а меня уже поставили к стенке. А ведь и там был виноват не я. Не хочу повторять этот опыт.

Неожиданно пущенная в собственных покоях молния свидетельствует против меня. Теперь я не могу выйти из дома, обманув стражу. У моих дверей стоят обманчиво простого вида парни, с которыми я бы не рискнул сражаться в одиночку. Чувствую, что магия мне плохо дается – видимо, у этих людей есть то, что ей мешает. Кроме того, побег означал бы то, что я не вернусь домой, а нас – и посольство, и торговое представительство – вытурят с планеты. Это роскошнейший повод, и я не собираюсь давать его Императору.

Меня не выпускают из башни, еду приносят наверх и не дают запирать двери, что очень мешает

(отправлено без окончания, далее перерыв)

Ро-мени!

Сейчас в комнату в сопровождении стражи вошел какой-то тип с каменной мордой. Я раньше видел его, это советник в вопросах верности императорской власти (что за страшная словесная конструкция. Хотя «пояс верности» тут не изобретен, и шутить тут еще не над чем).

Я уже подумал, что смерть ближе, чем стены дома, подсчитал прорехи и успокоился. Но разговор пошел о вещах, ни к чему не обязывающих.

Пару раз он спросил, знаю ли я, какие действия предприняло мое правительство. Оба раза я ответил утвердительно, намекая на некие детали, известные якобы только мне. Я играю в эти игры не так часто, но с выдумкой.

Под конец я набрался наглости настолько, что предложил ему сыграть в шахматы или пригласить в гости императора. Он ответил отказом, но сказал, что может принести съедобные фишки. Спросил, где хранятся материалы, обличающие меня, как мага. Я прикинулся дурачком. Он, видимо, тоже – мага может обличить только магия. Если бы он спросил, где книги, а я ответил – он не поверил бы…

По ходу дела он, вольно или невольно, сообщил мне два важных факта: он прекрасно знает, как становятся магами – еще бы он этого не знал! – и то, что кто-то обнаружил вход в каменоломню. Какое счастье, что все, кто мог туда пройти, уже испарились оттуда.