но друг все отрицал и списывал на плетущиеся против него интриги.

Выезд Шархи не пропустил. Улицы Урсы заполнили воины, в чью задачу входило проследить, чтобы выход властителя ничто не омрачило. Верхом на белом коне Шархи пересек город, и даже низкорожденный мог посмотреть на правителя. Властитель кидал в толпу золотые монеты, и приветствия толпы постепенно зазвучали искренне. Энки заметил, что среди собравшихся были и те, кто преклонялся перед Шархи как перед воплощением Ашу. И таких набиралось все больше и больше.

Вторая половина пиршества началась после возвращения во дворец на закате. Гости успели передохнуть и освежиться. На серебряных подносах разносили ягодные пироги, запеченные в сахаре фрукты и подогретое вино с пряностями.

Энки в горло кусок не лез. Он считал мгновения до окончания банкета и поспешил удалиться сразу после удара гонга, ознаменовавшего завершение праздника. Он рассчитывал скрыться в одной из библиотек на первом этаже дворца и насладиться уединением, но оклик разрушил планы.

– Энки!

Жрец со вздохом обернулся.

Шархи вошел в комнату один. Он уже успел скинуть тяжелую верхнюю мантию.

– Совсем забыл сказать! – Властитель допил вино и отставил пустой кубок на низенький столик. – Мы задержимся в Урсе, так что нужно устроиться покомфортнее. По моему приказу из Этрике привезли портрет Сатеши. Ты же хотел его получить – так он твой.

Энки в замешательстве нахмурился.

– Портрет кого?

– Сатеши. Выпил лишнего, друг мой?

– В отличие от тебя, к вину я не притрагивался. Ты что-то путаешь, Шархи. Я не знаю женщины по имени Сатеша, портрет ее мне ни к чему. И насколько мы остаемся в Урсе? Разве не…

– В сторону!

Шархи оттолкнул друга, и метательный кинжал вместо шеи жреца вонзился в книжную полку. Человек, чье лицо скрывала темная маска, сделал новый замах, и властитель перевернул стол, скрываясь за ним вместе со жрецом как за щитом.

– Стража! Сюда! Немедленно!

Воины, охранявшие Шархи, дежурили у порога и тут же ворвались внутрь. Они схватили нападавшего, прижали к полу, заламывая руки.

– Не убивать! – приказал Шархи. – Проклятый душегуб! Узнаем, какая провинция его послала. А ты еще не хочешь укрощать их, брат! Посмотри, какой подарок соседние властители тебе подготовили! Они замышляют против нас! Но паршивые собаки свое получат. Обыскать дворец! Все переверните!

Ночь прошла неспокойно. Еще двух убийц нашли в покоях Энки, а с первыми лучами солнца головы всех троих красовались на пиках перед дворцом.

С ответным ударом Шархи не медлил, его войско выступило в считаные дни. Гонцы возвращались с отчетами каждые десять дней, и сообщения о победах зачитывали в главном зале собраний. Властитель велел действовать быстро и решительно, используя мечи в качестве довода. Энки испытывал облегчение оттого, что Шархи не потребовались ашури, но вместе с тем мысли о количестве убитых не давали заснуть по ночам.

Шархи ждал, пока воинство покорит достаточно городов, чтобы потом присоединиться к ним для завоевания столицы и добавить к своим землям четвертую провинцию.

В поход приглашали и Сурию – Шархи держал свое слово. Однако северянка отказывалась, находя всё новые оправдания.

– Ты можешь сказать, что не хочешь. Этого достаточно, – говорил ей Энки. – Я тоже не согласен с тем, что он творит.

– А ему об этом сообщил?

Энки говорил с Шархи, и разговоры все чаще обращались спорами. В Урсу стекались беженцы, потерявшие дома; уничтожили их воины Шархи или противники – неизвестно. Но люди лишались всего и шли к городам, чтобы не умереть от голода. Низкорожденные приходили в надежде, что высокородные, владевшие ими, проявят снисхождение. Неужели Шархи не видит, что люди, которых он хотел привести к лучшей жизни, страдают больше всего, недоумевал Энки.

Как-то он пригласил друга на прогулку, чтобы показать ему засилье нищих на улицах. Низкорожденных не пускали в город, и они ночевали у стен, мокли под дождем и заболевали под пронизывающим ветром.

– Они бегут от войны, Шархи. Их дома разрушены, – говорил жрец, пока они, маскируясь, брели по размытым дорогам Урсы.

– Отстроим заново. Без маленьких жертв не обойтись, Энки. Месяц-другой – и отправим их работать. Эфер из дома Сорно подыскивает плодородную землю. Построят себе дома и начнут все сначала. Присоединяйся к захвату столицы, и сделаем все быстрее.

– А что дальше? Еще одна провинция?

– Сам же видел, что они не остановятся. Я для них хуже кости в горле.

– Ты предлагал Ашнан мирный договор? Писал, что мы не нападем, если она не пойдет на нас?

– Не доверяешь мне, брат?

– У тебя появляется дурная привычка – отказываться от своих слов. Не думай, что я стану помогать. Я больше не натравлю ашури на людей.

– Маар…

– Маар может в бездну провалиться!

– Вершитель говорил, что ты можешь отвернуться. Я не верил. И не хочу начинать. Ты одумаешься.

– Это ты отворачиваешься от друзей и своих людей, Шархи. Приди в себя!..

Гонцы докладывали о новых успехах войска, кровь пропитывала восточные земли. Шархи ясно давал понять, что не отзовет воинов, пока не объединит под своей властью все земли ашу'арат. Четвертая провинция пала. Ее столица – город Дур-Шарру – оставалась последним оплотом, оставленным Шархи на десерт. Он хотел поставить красивую точку, утвердившись в новом регионе.

Шархи готовился отправляться в столицу и ожидал, что Энки поедет с ним. Властитель был настолько уверен, что приказал укладывать вещи жреца и готовить для него коня.

– Я столкнул камень, который теперь не остановить, и он раздавит все на своем пути, – пробормотал Энки, смотря на плато города.

Обитель в Урсе была маленькой по сравнению с той, что располагалась в Этрике. Жрецы не выходили из дворцов и, пожалуй, скорее умерли бы от голода, чем наняли прислугу из числа низкорожденных. Одним из законов Шархи упразднил обязательную службу высокородных в обители, и те не раздумывая вырядились в золото и вернулись к родной роскошной жизни.

– Хвала Ашу! Жрец! Жрец!

Перепрыгнув последние ступеньки, в обитель вбежала Сурия. На руках северянки лежал избитый ребенок.

– Нашла ее у ступеней обители. Говорит, тебя искала.

Энки подлетел к девушке, быстро подмечая видимые травмы. Он узнал ребенка – то была Нинлиль.

– Господин жрец… – Девочка с трудом разлепила заплывшие глаза.

– Отнесем ее в лекарню. Поможешь, Сурия?

– Само собой.

В Урсе свободных залов исцеления не было – клятвы, которые Шархи вынудил мудрых принести, заставляли их выполнять свой долг. Но это не значило, что выполняли его добросовестно. Целительница скривилась, завидев низкорожденную. Для таких, как она, выделили огороженный угол в самом дальнем конце зала.

– Осмотрим ее позже. Вечером, –