«В чем восточные и южные высокородные похожи – так это в любви к затяжным совещаниям», – думал Аран, сидя перед массивными закрытыми дверями, за которыми вершилась судьба похода на восток. На обсуждения воина не звали, и у него было достаточно времени, чтобы поразмышлять о будущем вторжении, но вместо этого в ушах его отдавались крики чаек и звук волн, ударяющихся о борта корабля.

Пересечение пролива он запомнит навсегда. К огромному сожалению Арана, карты от него скрывали, но в разговорах с капитаном он узнал о сотнях рифов: одна ошибка – и корабль разлетится на щепки. Стоило упомянуть и о водоворотах, зарождавшихся внезапно и гуляющих по водной глади в поисках жертв. Капитаны читали признаки их возникновения в морской пене и ловко уводили суда с курса, сохраняя жизни команде. Но самой ужасающей силой пролива был туман. Он наползал со стороны выхода в открытое море.

– Увидишь вдали – отворачивайся, – советовала команда корабля. – Туман показывает… всякие видения.

– Не видения это! Сам видел! В тумане сидят огромные исполины. Как горы! И глаза сверкают, как у котов.

– Видел – вот и потерял часть разума.

– Туман приносит две вещи, – говорил капитан, обрывая спор, – чужаков и смерть. В проливе появляется нечасто, а вот Тысячеликое море им полнится. Заплывешь в такой туман – и Ашу не помогут. Исчезнешь вместе с кораблем.

– Никто не возвращался? – любопытствовал Аран.

– Бывало, – мрачнел капитан. – Обезумевшие, орущие до хрипоты. Незавидная доля.

Но, несмотря на опасности, Арана море манило. Он легко представлял, как всю жизнь проведет на корабле, и, по его мнению, путешествие закончилось слишком быстро.

Они причалили к южному берегу, и там воин получил сообщение от представителя властителей востока: жреца Шархи убили. Последующие дни подтверждали информацию: Энки не видели на полях сражений, воины бились с воинами, а не гибли от неведомой силы. Теперь войска юга смогут очистить землю от грязи Шархи.

Однако Арана не захлестнуло счастье. Не от его руки пало отродье, порочащее Ашу, а ведь именно ему Великие Спящие поручили миссию.

– Тебе велят войти, Аран, – вывел воина из ступора голос личного стража Дишара.

Аран с поклонами зашел в главный зал дворца и пал ниц перед властителем. Кроме Дишара, других высокородных не было – они пришли к соглашению и покинули дворец.

– Аран, мой верный воин, – голос Дишара полнился довольством.

Выслушав послание от восточных властителей, Дишар погрузился в глубокую задумчивость. Он даже не спросил о судьбе Набу, будто тот потерял всякое значение. Когда Аран предположил, что у вершителей раскол, Дишар отмахнулся. «Дела вершителей нас не касаются», – сказал он.

Аран ждал вердикта. От Нергала вестей не было, и поддержать выступление войск он не мог. И все же Дишар пригласил к себе властителей трех соседних провинций и дни напролет проводил в беседах с ними.

– Исключая нелепые басни о восточном жреце, ты принес ценные сведения. – Дишар поманил Арана, разрешая подойти ближе. – Люди с востока слабаки и, как выяснилось, недоумки. Их отчаяние – наше благо.

– Они предлагают щедрые дары, мой властитель.

– Щедрее, чем они сами ожидают. Глупцы открыли перед нами двери своего дома. И мы будем еще большими глупцами, если не воспользуемся ими. Слушай мой приказ, Аран. Юг даст воинов. Ты отвечаешь за них.

– Я, властитель?..

– В решающий час мне нужен лучший командующий, а твои победы не забыты. И потом, вершитель одобрил твой поход, а значит, если ты во главе войска, то и оно идет на восток с благословения башни. Кто посмеет помыслить о возвращении земель, если за нашими спинами вершители, а мы, избавители, по их воле изгоняем скверну, неугодную Ашу? Ты, моя провинция – мы ключевые фигуры в союзе. Добейся успеха – и имя твоей семьи обретет былое уважение. Получишь назад шахты, а главное – мое благоволение. Конечно, с тобой отправятся преданные мне люди – проследят за твоим… поведением. Отведи воинов на юг, но проследи, чтобы раньше времени они в бой не вступали. Дай восточным воинам повоевать, выдохнуться, и тогда… Забери для меня все земли, что сможешь.

– Что с Шархи?..

– Кто это?

– Властитель, о котором я рассказывал.

– Вот кто мне не нужен на моих землях – так это еще один властитель! Мне за тебя план составить, Аран?

– Я не подведу, мой властитель.

– Уж постарайся. Для своего же блага. Ступай, воины союза юга будут готовы в срок.

Пятясь, Аран покинул властителя.

Выжидать? Нет, он не собирался выжидать. Он поведет войска в бой вместе с востоком – так больше шансов на победу. Миссия Ашу во сто крат важнее жадности Дишара. Семейные шахты? Имя? Они значения не имели.

Властители, заключившие договор с Дишаром, присылали воинов к Силло, и вокруг города выстраивался временный лагерь.

– Куда собрался, Аран? – спросил его один из капитанов, заметив, что воин направляет коня к выезду из Силло.

– В Сатто.

– Сейчас?!

– Вернусь раньше, чем соберутся все отряды.

Больше Аран ничего объяснять не стал. Он помнил о словах жреца Саргона, обещавшего открыть некую тайну, что Великие Спящие даровали избранным. Откровение Ашу станет его опорой в пути. Освободить восток от скверны – нелегкая задача, пусть порочный жрец и отправился на суд творцов.

Прибыв в Сатто, Аран пошел прямиком к Саргону. Как ему сказали, жрец болел второй месяц и едва держался на ногах. Воин ощутил укол совести – тревожить старика на исходе лет недостойно. Но он побеспокоит его не из праздного любопытства. Ответ, хранимый Саргоном, важен. И предназначен для Арана.

– Зови, – сказал Аран мудрому, стараясь привыкнуть к тусклому освещению пещерного города.

Уровень, предназначавшийся для жрецов, не украшали, а факелы и свечи строго ограничивали. Сон, еда, уроки хранителей благочестия – все в жизни южных жрецов подчинялось расписанию. Порядок держал их в узде, не давал времени на лишние мысли.

Аран осушил чашу холодной воды и проверил ритуальный рисунок на груди. Четкие яркие линии еще не нуждались в обновлении.

Саргон шел тяжело, опираясь на трость. Тело его покачивалось, голова подрагивала даже после того, как он сел.

– Аран! Знал, что ты вернешься. – Саргон усмехнулся. – Хорошо, хорошо…

– Ты обещал мне ответ.

Жрец рассмеялся – зубов во рту оставалось всего три.

– Все его ищут, все. Такова жизнь. Цедишь чашу с ядом, надеясь увидеть на дне ответ, который всем страданиям придаст смысл. Забавно, но чаще всего на донышке мы видим лишь собственную сконфуженную рожу и делаем