— Вообще-то это свинство… Кто спрятал валенок? Пусть немедленно признается.

И все почему-то посмотрели на Марианну. Потому ли, что она сразу хихикнула, или просто по привычке валить на нее все неприятное.

— Что вы, что вы, — испугалась Марианна.

Глаза у нее были такие правдивые, что подруги заколебались, но, так как никто не признавался, Лора безапеляционно заявила:

— Конечно, это сделала наша великая актриса. Она что хочет на лице изобразит.

На другое утро пропавший валенок оказался снова под топчаном, и все окончательно уверовали, что это сделала Марианна. Две недели с ней никто не разговаривал… Правда, после этой истории в школу ходили все без исключения в любую погоду.

Все это я вспомнила в тот вечер, сидя рядом со взрослой, так странно взволнованной Марианной, и засмеялась:

— Стоит ли переживать из-за истории пятнадцатилетней давности?

Сказала и тут же осеклась. У моей соседки в глазах стояли слезы. Я поняла: ей очень важно, чтобы сейчас, даже спустя пятнадцать лет, все узнали правду…

— Это сделала Мила, — шептала расстроенная Марианна, — она сама мне потом призналась.

— Но почему же ты молчала?

— Через день после этой истории Мила получила письмо из Ленинграда: от голода умерла ее мама…

Мальчишки

Два Володи из средней группы уехали в лес за дровами. Делянка наша находилась недалеко, и ребята обычно возвращались домой часа через три. На этот раз их не было и через пять… Вечерело, а в лесу темнеет рано, и, конечно, дежурный воспитатель Валентина Григорьевна Бернштам прибежала к своим старшеклассникам:

— Выручайте, ребята, надо срочно пойти в лес, навстречу мальчикам.

Но не так-то легко вытащить ребят из теплых спален на мороз. Было это в те дни, когда жизнь интерната только налаживалась и старшие особенно плохо подчинялись дисциплине. В этот раз никто не поднялся с койки.

Валентина Григорьевна пожала плечами, вышла, не заметив, как вслед за ней вышел один из воспитанников. Через несколько минут она вернулась одетая.

— Я иду одна. Кто захочет — догонит. — Повернулась и решительным шагом пошла к выходу.

Несколько мальчиков вскочили, оделись и побежали следом.

Сумерки затушевали дорогу. Когда группа ребят с воспитателем подошли к лесу, кругом было черно.

Остановились на опушке, закричали:

— Ау! Ау!..

Сначала ответило только эхо. Потом кто-то услыхал:

— Мы здесь!

Где-то близко заржала лошадь, и вот уже кто-то наткнулся на подводу, груженную дровами.

Как ни странно, с подводы спрыгнули не двое, а трое мальчишек. В третьем с трудом, по очкам и неуклюжим движениям, узнали Сашу Замарзаева — предмет шуток и острот товарищей.

Было загадкой, как он очутился в лесу. Очевидно, это он побежал сразу за Валентиной Григорьевной и решил сам встретить мальчиков. Не успели его спросить об этом, как оба Володи затрещали, перебивая друг друга:

— Возвращались домой, заметили зайца, погнались, сбились с пути. Когда нашли подводу, стемнело, струсили, долго стояли, не зная, куда двигаться, очень боялись встретить волка, но встретили… Сашу. Он сидел на дереве, чиркал спички, звал нас…

— На дереве? — хихикнул кто-то и осекся. Все вдруг ясно увидели в чаще леса два волчьих глаза. Саша видел их раньше, потому и залез на дерево. Но рассказал об этом уже потом, в интернате.

Комель

Кому доводилось заготовлять дрова, знает, что так называется нижняя часть спиленного дерева — самая тяжелая, толстая и жилистая. Вот из-за этого комля чуть не погиб у нас один мальчик.

Уже не первое крупное дерево валили ребята. Им всем были известны повадки подпиленного исполина: вот-вот он рухнет, ломая все на своем пути, и сразу станет светло и широко в глубоком лесу. И сейчас ветвистая вершина подпиленной сосны чуть заметно покачивалась, словно раздумывая: падать или не падать?

Мальчишки-лесорубы отошли в сторону. Но все случилось нежданно-негаданно. Подвел незаметный пенек. Вершина сосны уже рухнула на землю, а ствол вдруг спружинил на пеньке, комель с треском оторвался от корня и, описав дугу, сшиб Валю.

Мальчик упал без сознания. Все бросились к нему. Попробовали поднять — он еле слышно застонал.

— Жив! Жив! — закричали ребята.

Воспитательница склонилась над Валей, нащупала пульс. Он был слабый, почти неощутимый. Каждая минута дорога! До интерната девять километров. Что делать? Отвезти на лошади? Она капризная, упрямая, растрясешь больного на ухабах… Вызвать врача сюда? Немедленно сюда! Но кого послать? Бригадир Жора испытующе посмотрел на ребят. «Пошлите меня», — читал он на лице каждого.

— Радик, ты поедешь, — сказал он.

Радик мигом вскочил на лошадь, хлестнул ее и галопом помчался из лесной чащи.

Гонец исчез, и в лесу стало тихо-тихо. Ребята переговаривались шепотом, как бы боясь потревожить Валю. Санитар Толя побежал в лесную сторожку за водой. Ее не оказалось. Он расстегнул курточку Вали и приложил к груди сырой мох. Валя задышал ровнее, но глаза не открыл. «Скорей бы врач!.. Радик, верно, уже доскакал… Только бы врач оказался на месте!..»

Воспитательница нетерпеливо поглядывала на часы. Слышно было, как они тикают, и совсем почти не слышно, как дышит Валя. На миг он открыл глаза, посмотрел на всех невидящим взглядом и снова потерял сознание. Прошел час, может быть немного больше, но всем казалось, что уже прошли сутки.

— Где же Радик запропал? — волновались ребята.

— Не случилось ли чего?

— Ну, этот ползком доползет, а свое сделает, — уверенно заявил бригадир и вскарабкался на сосну посмотреть, не скачет ли Радик. А Толя приложил ухо к земле: не слышен ли топот копыт.

— Едут, едут! — радостно закричал он вдруг.

Прислушались. Машина… Вот уже совсем близко, на опушке…

Наконец-то!.. Среди ветвей замелькал белый халат.

— Доктор, доктор, сюда! — закричали ребята. В волнении они не заметили, что доктор приехал один, без Радика.

Врач быстро привел Валю в чувство. Мальчик открыл глаза и удивленно повел ими вокруг.

— Валя, Валька, узнаешь нас? — Ребята наклонились близко-близко. Он чуть кивнул головой, застонал и вдруг тихо, чуть слышно сказал:

— Ребята, вы уж меня простите, но сегодня я работать не смогу.

И, как ни тяжело было глядеть на него, все заулыбались.

— Благополучно отделался, — сказал врач, осмотрев и ощупав Валю. — Больному нужен полный покой. Несите осторожно.

Валю подняли и несли на руках почти два километра. Только когда вышли из леса, бережно уложили в машину.

К интернату подъехали в сумерки. Валю унесли в изолятор. Скоро стало известно, что опасность уже не грозит ему.

— Теперь можно войти, но только взглянуть, — разрешил наконец врач. — Пожалуйста, тихо.

Ребята на цыпочках вошли в изолятор. К своему удивлению, они увидели