Денис Коваленко

Операция "Искра". Прорыв блокады Ленинграда

Предисловие

Из искры возгорится пламя

Александр Иванович Одоевский

Прорыв блокады Ленинграда, случившийся в январе 1943 года, получил название операция «Искра». Название было предложено самим генералиссимусом, Иосифом Виссарионовичем Сталиным. Главнокомандующий руководствовался в выборе ровно одним — «Искра» — первая революционная газета основанная Лениным. И нет более символического названия для операции по прорыву блокады «Города трех революций»1, чем назвать ее в честь первой революционной газеты.

Прорыв длился шесть дней — с 12 по 18 января 1943 года. Проводился силами Ленинградского и Волховского фронтов при содействии артиллерии и авиации Балтийского флота и Ладожской военной флотилии. Ленинградским фронтом командовал генерал-лейтенант Леонид Александрович Говоров, Волховским — генерал армии Кирилл Афанасьевич Мерецков.

К концу 1942 года войска Ленинградского фронта и Балтийский флот были изолированы от «Большой земли», и, по сути, находились в такой же блокаде, как и сам Ленинград. В течение всего 42-го Красная Армия дважды пыталась прорвать блокаду. Обе операции (Любанская, и Синявинская) провалились.

Образовался так называемый Шлиссельбургско-Синявинский выступ или «бутылочное горло»2, как назвали это место немцы — плацдарм шириной 12 км, упирающийся в Ладогу между Шлиссельбургом и деревней Липки, занятый частями немецкой 18-й армии.

Ставкой ВГК3 был разработан план новой третей по счету операции. Впервые решено было прорывать блокаду не с одной стороны (как это было ранее), а с двух. Ленинградский и Волховский фронты должны были одновременно двигаться друг другу навстречу и «разгромить группировку противника в районе Липка, Гайтолово, Московская Дубровка, Шлиссельбург и, таким образом, разбить осаду г. Ленинград».

На подготовку был отведен месяц. За это время в войсках должны всесторонне подготовиться к предстоящему наступлению, и полностью скоординировать свои действия. К концу января фронты должны встретиться на линии: река Мойка — Михайловский — Тортолово.

Для наступления сформировали ударные группировки Ленинградского и Волховского фронтов, усиленные артиллерийскими, танковыми и инженерными соединениями, в том числе из резерва Ставки ВГК. В целом ударные группировки двух фронтов насчитывали 302 800 солдат и офицеров, около 4 900 орудий и минометов (калибром 76-мм и выше), более 600 танков и 809 самолетов.

Прорвать предстояло оборону шлиссельбургского-синявинского выступа («Бутылочное горлышко»), где сосредоточились основные силы 26-го и часть дивизий 54-го армейских корпусов 18-й армии, численностью около 60 000 солдат и офицеров, при поддержке 700 орудий и минометов и около 50 танков (в том числе 10 новейших танков «Тигр») и САУ4.

Осознавая значительное превосходство советской армии в живой силе и технике, командование Вермахта рассчитывало на мощь и крепость своей обороны. Каждый поселок, каждая роща и холм представляли собой единую глубоко эшелонированную оборону, с ДЗОТами5 и артиллерийскими батареями, окруженную минными полями и проволочными заграждениями6.

Глава 1

Штурмовые отряды

Тяжело в учении — легко в походе! Легко в учении — тяжело в походе!

Александр Васильевич Суворов

Командир 136-й стрелковой дивизии, генерал-майор Симоняк, как всегда лично, стоял и смотрел, как батальон отобранных им бойцов возвращался усталым шагом с противоположного берега замерзшего озера недалеко от поселка Токсово7.

— Плохо, — напряженно, чуть разжав губы, произнес генерал, узкие его глаза, почти полностью скрытые веками, пристально вглядывались в приближающиеся отряды. Слышны были веселые разговоры — шутили солдаты, некоторые на ходу даже закуривали; впереди шли командиры рот. Только командиры вошли на берег, генерал поманил их к себе.

Отдав честь, командиры, молодые капитаны, вытянулись перед генералом.

— Плохо, — повторил он, еще сильнее сжав губы и сощурив веки, что глаз было не разглядеть. — Десять минут, — Симоняк показал секундомер, которым он замерял время штурма, — десять минут, — повторил, — ваши роты плелись по льду и четверть часа взбирались на берег. Вы все мертвецы, — долгая пауза, заставившая командиров вытянуться до нерва. — Их гаубицы разрушат лед, наша дивизия, танки не переправятся на левый берег. Операция сорвана, тысячи ленинградцев, что умирают сейчас от голода и верят в свою Красную армию, останутся без хлеба. И всё потому, что вы не смогли преодолеть эти восемьсот метров льда за отпущенные вам пять минут. Полчаса даю на отдых, и по приказу — в атаку. Через пять минут вы должны быть на том берегу. А чтобы вам бежалось веселее, через ваши головы будут бить пулеметы… не холостыми. Тридцать минут на отдых, — генерал не сказав более ни слова, зашагал к пулеметным расчетам, что выстроившись вдоль берега, ждали приказа.

Отдав честь, капитаны скоро вернулись к своим группам.

— Плохо, товарищи красноармейцы, — командир, что подошел к своим бойцам, что ближе остальных стояли от Симоняка на берегу, повторил слова генерала, причем в самых ярких красках. — Через полчаса мы побежим штурмовать условно-вражеский берег. Побежим быстро, как ветер. И побежим под музыку наших пулеметов.

— Разрешите обратиться, — прозвучал молодой удивленный вопрос, увидев согласный кивок, красноармеец спросил. — Как это, через головы будут бить пулеметы?

— Чего непонятного? — отвечал командир. — Перед нами крутой обрыв в двенадцать метров залитый льдом, на нем хорошо… нет — отлично укрепленный рубеж с колючей проволокой, тремя линиями окопов и блиндажей. До обрыва — восемьсот метров открытого льда. Пулеметы будут бить через наши головы по окопам, чтобы фрицы носа из-под своих касок не высунули. А как только мы поднимемся на берег, пулеметы замолчат. У нас будет десять минут взобраться на обрыв и занять первую линию окопов. Занимаем линию. За нами идет вся дивизия вместе с танками. Всё зависит от нашей атаки. Пять минут. Вот сколько у нас времени, чтобы добежать до берега, а потом десять минут — взобраться на берег, — капитан смотрел на солдат, и, как в прошлом учитель военного училища, решил закрепить сказанное. — Товарищи красноармейцы, пулеметов бояться не надо. Пулеметчики все асы по высшему разряду. Бить они будут прямо над нашими головами, но по-другому нельзя. На лед не падать. Как первые лестницы встанут к высоте, пулеметы смолкнут. Вопросы еще есть? Вопросов нет.

Да, вопросов больше не было. Надо за пять — добежим за пять, — читалось на разгоряченных от недавнего бега и мороза лицах. Каждый, кто был отобран в штурмовой батальон первого эшелона, знал, что отбирали его не каким-нибудь жребием, не за красивые глаза. Все кто сейчас бросится в атаку, все крепкие мужчины, все или комсомольцы или коммунисты; многие спортсмены. К валенкам