Смагин со Сток разжились аж восьмью грузовиками, на которых сейчас везли не уместившийся в своих машинах хабар. Если по пути следования арабской орды не удалось поживиться чем-то существенным, и Дарья с Анатолием справедливо предполагали, что рейд окончится неудачно, но когда они попали в Молдову… Нет, в самой Молдове было не лучше — видимо, там прошла часть южной группировки арабов, сметая и портя всё, что можно было испортить, то в Приднестровье им улыбнулась удача. Миротворцы, стоявшие здесь до Чумы, снабжались неплохо, не смотря на удалённость от России. И на подступах к трём заброшенным анклавам, оставленных скорее всего от безысходности или массового заражения, были целые «плантации» мин разного калибра. Именно они отпугнули арабов, предпочитавших лёгкую добычу. А русские с американцами рискнули обезвредить эти «подарки для любопытных» и сорвали банк. Оружие, топливо, несколько автомашин, сиротливо стоявших в двух ангарах, потом нашли, по сути, склад Росрезерва. Не тронутый — часть военных, заразившихся Чумой, оставили его, наверно, для остатков гражданского населения, а те нарушили карантин и… не осталось никого.

У поисковой команды итак машины были нагружены под завяз — курочка по зёрнышку закром набрала, а тут целый склад добра. На коротком оперативном совещании поисковики решили попробовать оживить несколько машин — челночные рейды сюда никого не вдохновляли. Но им и в этом начинании и здесь улыбнулась удача — три «Урала» и пять «Камазов» снова встали в строй, а найденное горючее помогло решить с начавшимся топливным кризисом даже для своей техники. Смагин, несмотря на свою спину, сам сел за руль одного из «Уралов», а Дарье пришлось везти их машину сопровождения. Именно из-за этого они на день задержались с выходом в Херсонес.

Встречали их почти всем анклавом — различные службы словно муравьи облепили машины, и сейчас сама вице-адмирал командовала разгрузкой. Первым делом с машин сняли ценности — доллары, как и слитки, ушли в приготовленное под это помещение, драгоценности направили в другое место — здесь свою помощь оказала супруга Анатолия, вовремя предоставив своих людей для этого. К оружию подключился Дарьин заместитель — Джонсон распределил часть стволов у них в оружейке, а более крупнокалиберное сдал на военный склад, находящийся на окраине города.

К своему стыду Сток смогла навестить в больнице мужа только ближе к вечеру. Несмотря на уже хроническую усталость она нашла в себе силы побывать в госпитале. Получасовая беседа с Ричем была прервана по его инициативе — парень видел, в каком стоянии его супруга, и настоятельно просил её перенести часть обсуждаемых вопросов на завтра. Та поблагодарила за заботу и на остатках силы дошла до ближайшего салуна, как называли в Херсонесе кафе. Свекровь, как и свёкр, наверняка ещё на разгрузке — дома поесть вряд ли найдётся, а пока деньги не ввели, можно на халяву пообедать в салуне «Джуниор». Заодно расслабиться под хорошую музыку.

В «Джуниоре» вовсю отмечали окончание рейдов. Обе поисковые партии — Херсонесская и Крымская, сейчас оккупировали помещение салуна — просторного по меркам дочумного времени, но на данный момент фигурально трещавшего по швам из-за такого наплыва посетителей. Дарья с трудом протиснулась внутрь и с таким же трудом получила место за столиком — сослуживцы увидели её усталый вид и благосклонно уступили часть стола и стул рядом с ним. Повар Джеймс, краем глаза заметивший шерифа ещё на входе и, продравшись через посетителей с комплексным обедо-ужином, поставил поднос со снедью перед ней на стол.

— Кушайте, мэм, — подмигнул он ей. — Я же вижу, как вы еле ноги передвигаете. После такого рейда и взрослый ноги протянет, а вы ещё так молоды.

— Спасибо, Джеймс, — натянуто улыбнулась она от усталости — отходняк не заставил себя ждать. — А что без музыки? Я пришла не только покушать, но и музыку вашу послушать. У вас здесь очень хороший репертуар.

— Мэм, поисковики уже вторые сутки здесь ошиваются. Всё, что можно, выпито, спето и всё такое прочее, — грустно улыбнулся он. — Но лично для вас один из официантов споёт кое-что хорошее, — теперь он подмигнул.

— Джеймс, будь любезен, найди мне что-нибудь выпить, — попросила она его. — Свекровь и свёкр заняты разгрузкой, муж — в госпитале, а мне нужно просто расслабиться.

— Понял, мэм, — кивнул тот. — Из оставшегося есть немного бренди, хороший коньяк и русская водка. Увы, ликёров не осталось вообще, — развёл он руками, насколько позволяла кучность вокруг них.

— Сто грамм бренди, думаю, не повредит мне, — усмехнулась она.

Какое-то время Дарья просто поглощала пищу. Принятые еще в начале трапезы сто грамм бренди окончательно расслабили её и даже привели в состояние лёгкой эйфории. Официант, присевший рядом на стул, забренчал на гитаре что-то очень знакомое. Именно знакомое, но не совсем узнаваемое. Дарья силилась вспомнить из того репертуара, что играл её отец и что под его руководством она разучивала сама — два года музыкальной школы и вокала не прошли даром.

— Дай сюда! — раздался громкий оклик, и к ним стал протискиваться дородный мужик в военно-морской форме. Подошёл, почти силой отнял гитару и, согнав официанта со стула, сам уселся на него. — Ни хрена не умеешь играть. Вот как надо! — наконец Дарья узнала мелодию Дип Пёрпл «Солдат удачи».

Официант попытался сам напеть, но также фальшиво, как и его игра на гитаре, поэтому Дарья выбросила руку вверх, жестом останавливая его потуги.

— Маэстро, ещё раз сначала, — попросила она гитариста. Тот кивнул и взял аккорды сначала.

— I have often told you stories…

About the way…[47]

Дарья пела в грустной балладной манере, разом вспоминая прошлую беззаботную жизнь — занятия музыкой с отцом, путешествия с ним и всё остальное — ностальгией разом ворвавшееся в душу и вызывавшее слёзы горечи от утрат. Постепенно голоса в салуне стихли — остался лишь голос девушки. Кто мог уселись по двое на стулья, кто-то прислонился к первому попавшемуся предмету обстановки, но всё это делалось тихо, боясь помешать поющему шерифу. Дарья пела тембром контральто, чуть с хрипотцой. В начале неуверенно, словно вспоминая былые уроки, но к середине песни осмелела, став более-менее профессионально тянуть ноты. Три с небольшим минуты длилась песня, после чего салун грохнул продолжительными аплодисментами.

— Будь я проклят, если наш шериф не занимался песнями раньше! — резюмировал гитарист. — Мэм! А ещё