class="v">Уш ты дай мне Добрыниных звоньчятых гуслей;

115. Мне сходить нать к Олёшеньки на свадёпку,

Посмотреть у Олёши нать молоду жону,

Какова у Олёши молода жона;

Есле весёла она, да мы роспе́чалим,

А печальня она, ей прирозвеселим!»

120. А на то где Омельфа не ослушалась,

Выносила калики звоньчяты гусли.

А тут брал-де калика звоньчяты гусли,

Он положыл веть гусли под леву полу, —

Он пошол-де к Олёшеньки на свадёпку.

125. А приходит к Олёшину к шыроку двору —

У ворот у Олёши прыворотники:

Не пропустят калику на шырокой двор...

Вынимал тут калика тры златых деньги,

Оддавал тут калика прыворотникам —

130. Пропустили калику на шырокой двор.

У дверей у Олёши фсе прыдверничьки:

Не пропустят калики в нову горницу.

Вынимал тут калика три златы деньги —

Пропустили калику в нову горницю.

135. Ишше злы у Олёшеньки весёлы гости:

Не пропустят калики среди горници.

Вынимал тут калика три златых деньги,

Оддавал тут калика весёлым гостям, —

Пропустили калику среди горничи.

140. Проходила калика среди горничи,

А садилась калика среди горничи,

Ише склала калика ноги под жопу.

Вынимал тут калика звоньчяты гусли,

Заиграл тут калика в звоньчяты гусли,.

145. А играл тут калика жалко-жалосно.

А тут князь-ёт Владимер был веть тысичьким,

А кнегина-та Опраксея большой сватьюшкой,

А стары-ти казак был болъшой друшкою.

А тут княз-ёт Владимер призадумалса,

150. А кнегина-то Опраксея росплакалась,

У Олёши молода жона запечалилась.

Говорит тут Владимер стольнекиевской:

«Уш ты ой еси, Олёша сьш Поповичь млад!

Ты налей-ко-се чяру зелена вина,

155. Ты подай-ко-се калики перехожое

Для того ей для Добрыни сына Микитичя!»

А на то где Олёша не ослушалса,

Наливал он где чяру зелена вина,

Подавал он калики перехожое.

160. А ставал тут калика на резвы ноги,

Прынимал ету чяру единой рукой,

Выпивал ету чяру к единому духу,

А садилса опять он среди горьници.

А играл тут калика в звоньчяты гусли,

165. А играл тут калика пуще старого,

Пуще старого играл он жалко-жалосно.

А кнегина-та Опраксея росплакалась,

Говорила тут кнегина-та Опраксея:

«А давно етих гуслей да мы не видали,

170. Мы давно етой игры ноньче не слыхали

Посли того где Добрыни сына Микитичя».

Говорит тут Владимер-княсь стольнекиевьский:

«Уш ты ой еси, Олёша сын Поповичь млад!

Ты налей-ко-се чяру пива пьяного,

175. Ты подай-ко калики перехожое

Для того ей для Добрыни сына Микитичя!»

А на то где Олёша не ослушалса —

Наливал он где чару пива пьяного,

Подносил он калики перехожое,

180. Тут ставал где калика на резвы ноги,

Выпивал ету чярочьку фсю досуха,

А садилса опять он среди горьничи.

Он играл-де калика в звоньчяты гусли, —

А играл он калика пуще старого,

185. Пуще старого играл он жалко-жалосно.

Говорит тут стары казак Илья Муромечь,

Говорил тут Илеюшка таково слово:

«Уш ты ой еси, Олёша сын Поповичь млад!

Ты здорово женилса, тибе не с ким спать!»

190. Говорил тут Владимер княсь таково слово:

«Уш ты ой еси, Олёшенька сын Поповичь млад!

Ты налей-ко-се чяру мёду слаткого,

Уш эту-ту чярочьку жоны оддай;

А подаст она калики перехожое

195. Для того она Добрыни сына Микитичя!»

А на то где Олёшенька не ослушалса,

Наливал он чяру мёду слаткого,

Он велел ету чярочьку жоны подать.

А брала тут Настасья чяру мёду слаткого,

200. Подносила калики перехожое.

А ставал тут калика на резвы ноги,

Принимал он калика чяру мёду слаткого,

Выпивал ету чярочьку фсю досуха.

Он снимал со правой руки злачон перстень,

205. Он спускал где-ка перстень в эту чярочьку,

Подавал он Олёшыной молодой жоны.

А брала тут Олёшына молода жона,

Вынимала ис цяроцьки злачён перстень

А наложила перстень на праву руку;

210. А скакала она тут на резвы ноги,

А пошла тут она где из застолья вон.

Выходила она да среди горничи,

Она падала Добрынюшки во резвы ноги,

Она сама говорыла таково слово:

215. «Ты прости меня, Добрыня, во первой вины!»

А тут брал ей Добрыня за белы руки,

Чёловал он в уста ей во сахарные:

«Во первой вины, Настасья, тибя Бох простит!»

А пошол он веть тут ис светлой грыни.

220. А скакал тут Олёша на резвы ноги,

А хватил он со спичьки саблю вострую, —

Он и хочот казнить ёму буйну голову.

Говорит тут стары казак Илья Муромечь:

«Уш ты ой еси, Олёшенька Поповичь млад!

225. Уш как я-то бы нонь веть — не тибе чота,

226. Уш как был у мня Добрыня на белых грудях!..»

372. Василий Окулович и Соломан

(См. напев № 41)

А во славной было главной Золотой Ёрды

У прикрасного Василья сына Окуловичя

Собиралось пированьичё-почесьён пир

А про многих про пановей-улановей,

5. А про тех было мурзоф и тотаровей.

Уш как пир-от идёт нонь пир навесели,

Уш как день-от идёт да день ко вечёру:

Ише фсе на пиру нонь пьяны-весёлы —

Ишше фсе на чесном пиру росхвастались.

10. А Васильюшко по грынюшки погуливат,

Он веть куньей-то шубочькой розмахиват,

Золотым костыльком ф пол поколациват;

Ише сам из рецей он выговарыват:

«Уш вы ой еси, пановья-юлановья,

15. Уш вы те же мурзы да фсе тотарыны!

У нас фсе нонь во городе поженёны,

Красны девушки взамуш фсе повыданы;

А один я Васильюшко холост хожу,

Я холост-де хожу и нежонат слыву.

20. Вы не знаите ле где-ка мне обручьници?»

А тут большой-от кроицьсе за средьнёго,

А тут средьней бороницьсе за меньшого;

От меньшого, сидят,