нравилось чье-то превосходство над собой, возможно, потому, что она ощущала эмоциональную власть над этим человеком, что увеличивало ее собственную значимость.

Все в нем было притягательно, все как положено, даже самые обычные для человека вещи. Например, ребра, всегда чуть заметные, когда он бегал без футболки на физподготовке, размашисто помогая себе руками, хотя худым Ридли не был. Эти длинные борозды и шевеление натягивающейся кожи над ними, будто бледной атласной ткани, особенно поражали Нину.

Мясистые лопатки и ложбинка между ними, когда он разводил руки далеко в стороны, например, чтобы поднять что-то тяжелое или сразиться в спарринге; то, как высоко вздымалась его грудь, когда он задыхался после спринта; то, как сгибались его локти, сжимались кулаки, играли мышцы и проступали вены от кисти до плеча, когда на основах безопасности и первой помощи они учились завязывать самые разные узлы (у Сета это лучше всех получалось, но Нина не задумывалась почему); толщина его запястий и щиколоток, разлет ключиц, разница между объемом бедер и плеч, а также многие другие фрагменты его тела действовали на разум обволакивающе, когда ты видел их, такие привычные и обыкновенные, как у всех людей на свете, и все равно чем-то иные.

Куча парней на потоке бегали кросс с открытым торсом, но взгляд Дженовезе притягивался только к одному из них – с волосатой грудью и животом, с проколотыми сосками, цепью и маленькой татуировкой на шее. Всю эту металлическую бахрому, включая колечки в ушах, Сет Ридли почему-то обожал до такой степени, что снимал только в случае, если его заставляли под угрозой выговора. Нина не понимала, откуда у Сета эта страсть, ведь его тело выглядит великолепно и без украшений. Сама она ничего подобного не носила.

В школе ей было известно только о шраме на видном месте – щеке, но теперь, когда юноша занимался «без верха», а порой и в шортах, обнажились и прочие, более мелкие и свежие. Вероятно, полученные в тот промежуток времени, когда они потеряли связь после школы. А еще у Сета на носу появилась неровность, и она ему ужасна шла. «Нос горбинкой – хер дубинкой, да, девочки?» – хихикали однокурсницы. Результат очевидного перелома магнитом притягивал внимание женского пола. Что же с ним было? Она его об этом не спрашивала, потому что знала ответ.

«Ты не будешь причастна к тому, чем я занимаюсь. Только ко мне».

Отменная комплекция и привлекательно-злое лицо вынуждали делать поблажки, хотя, в отличие от Ларса, плюсов своей внешности Ридли не осознавал, а потому не пользовался ими.

Нина лучше узнала его темперамент, который еще в школе стал раскрываться лишь для нее. Это были гора, мощь и спокойствие. Иногда казалось, что Сет находится вне мира и времени, что ему никто не интересен, ничто не может удивить и тронуть его, но если постараться и вывести его из себя, можно узнать, как ужасен его гнев.

Взирая на всех с непоколебимостью титана, как смотрят на копошащихся людей из окна иллюминатора, Ридли в то же время создавал ощущение скрытой угрозы, и Нина замечала, как некоторые инстинктивно стараются держаться от него подальше. На всякий случай. И этот человек – ее друг?

Находясь рядом с ним каждый день, привыкая к этим ощущениям, девушка приходила к мысли, что ей не обязательно быть сильнее всех. Оказывается, есть люди, рядом с которыми можно позволить себе слабость и не стыдиться этого! Сет Ридли был комфортным и понятным, хотя и не без опасной непредсказуемости. Тем не менее, несмотря на свое амплуа и вид деятельности, он бы никогда не причинил ей вреда, если бы она сама не захотела… Но чтобы такое представлять, нужно выйти на совершенно иной уровень, который им давно приписывали окружающие.

Однажды ей приснился тот школьный день, когда она увела его из столовой и заперлась с ним в подсобке, только с другим финалом. Если в реальности Сет ничего ей не сделал, то во сне взял ее руку и положил себе на пах прямо во время разговора. Нина почувствовала твердое сквозь ткань его брюк и хотела вырваться, но он заставил ее пальцы обхватить выступающую часть.

– Буду с тобой честен, – сказал он, – я хочу тебя отодрать прямо здесь и прямо сейчас.

Однако он не бросился на нее, пока она не дала ему ответа, а просто стоял и ждал. Джентльмен. Удивительно, что он способен сохранять самообладание даже в такой ситуации, подумала Нина во сне. Если я откажу, он просто меня отпустит? Как ему удается держать себя в руках, когда я держу в руках его эрегированный член? Он уверен, что я не откажу. Черт возьми, он прав.

В колледже они много времени проводили с однокурсниками, и когда кто-то из парней в привычной вчерашним школьникам манере шутил о размерах половых достоинств, Ридли никогда не вступал в перепалки и не отвечал на подколы, а лишь скромно улыбался уголком рта.

Она не помнила, что ответила ему, но сон прервался на самом интересном месте.

Не имея опыта в отношениях и не будучи уверенной в том, что Сет по-прежнему к ней что-то испытывает, в реальности Дженовезе осторожничала, ожидая какого-нибудь знака или первого шага со стороны юноши. А он буквально сходил с ума на совместных тренировках, и бог знает, какие силы позволяли ему держаться в рамках дозволенного. Он слишком боялся отпугнуть Нину своим настоящим нравом. Эта девушка создана для чего-то бо́льшего, чем отношения с жестоким ублюдком с травмированным детством.

На физподготовке они всегда были рядом и помогали друг другу, мокрые от пота, делились опытом и уловками, поливали друг друга из бутылок. Остро-пряный запах ее выделений опьянял Сета, оставляя привкус подслащенной горечи на языке. Пот Нины, как и прочая секреция ее организма, как и сам аромат ее кожи и волос, приводил его в нервное возбуждение. Как будто каждая пора девушки источала волну флюидов. Химия ее тела не оставляла Сету шансов. Абсолютно никаких шансов. Хотелось чуять этот запах всегда.

Он зубоскалил от удовольствия, когда представлялась возможность поддразнить ее, обогнать на кроссе, бросив что-нибудь колкое, выполнить лучше нее подход, покрасоваться перед ней в спарринге, приподнять и покружить на месте или, наоборот, швырнуть на маты, а затем спасаться бегством.

Ридли тайно мечтал, чтобы Нина получила легкую травму ноги, и тогда бы он мог отнести ее в медпункт, продержав на руках не менее пяти минут и не вызвав подозрений в своих намерениях. Никто из парней не рискнул бы