предался блудной жизни. Раз в театре пошел в буфет, взял рюмку вина и вдруг упал мертвым… Каково такой душе явиться на суд Божий? Однажды в Вене, в Ринк-театре, вспыхнул пожар, множество людей погибло. Потрясающее впечатление производило зрелище, когда масса черных гробов тянулась по венским улицам в направлении кладбища… Теперь все разрешено, и даже под большие праздники идут театральные представления, — прежде в казенных театрах под праздники не играли»470.

«Когда в сердце закроется клапан для восприятия мирских наслаждений, — продолжал отец Варсонофий, — тогда открывается иной клапан — для восприятия духовных. Но как стяжать это? Прежде всего — миром и любовью к ближним… Терпением… Кто спасется? Претерпевый до конца [Мф.10:22]… И удалением от греховных удовольствий, каковы, например, игра в карты, танцы и так далее… <…> Одна схимница видела сон: ей представились танцующие люди, они были объяты пламенем и окружены канатом, бесы прыгали и злорадствовали о погибели людей… Вот и теперь праздники, но какая разница между тем, как празднуют эти святые дни в миру и как в монастыре. Там — служение врагу, здесь — служение Богу… И все так: там — литература безнравственного содержания, у нас — чтение Псалтири, житий святых… Там — пьяный восторг, здесь — радость и мир о Господе… О чтении, — я не хочу сказать, что чтение произведений наших великих писателей грех, но есть чтение более полезное и назидательное. Возьмите Псалтирь: здесь мы можем почерпнуть все эстетические чистые наслаждения. Книга эта хотя и написана человеком — Царем и пророком Давидом, но по внушению Духа Святаго. Сам пророк Давид говорит: Язык мой — трость книжника скорописца… [Пс.44:2]. Затем, жития святых — чтение, благотворно действующее на душу, особенно когда читаются они на славянском языке. В настоящее время часто славянский язык не понимают, а между тем он гораздо красивее и богаче русского… В миру чтение житий святых, а особенно на славянском языке, совсем оставили, — вы же не следуйте обычаям века сего, занимайтесь этим спасительным чтением. <…>…Читайте Псалтирь ежедневно хотя понемногу, и Господь не оставит вас Своею милостью, будет всегда вашим Помощником и Утешителем»471.

«В тяжелое время мы живем, — говорил старец. — Монашество не отличается прежней строгостью, слабы мы и немощны, а приходится иногда ободрять других. Вот и я нахожусь в таком же состоянии, слабый и немощный, сам требую помощи и утешения, а приходится по долгу моего сана утешать обращающихся ко мне. В Оптину приезжают из мира, который уже не стонет, как прежде, а ревет. Приезжают, ища утешения и успокоения. Хотят помолиться, побыть среди этой мирной обстановки, а то, может быть, и батюшка что скажет на пользу, его послушать… И, с помощью Божией, по вере своей получают искомое и уезжают умиротворенными. Нынче множество голосов раздается против монашества, люди мира сего под влиянием духа зла хотели бы совершенно стереть монастыри с лица земли, но они продолжают существовать под покровом благодати Божией. Труден путь монашеский, но зато он несет с собою такие высокие радости, о которых мирские люди не имеют понятия и ради которых можно позабыть все скорби и тесноту иноческой жизни»472.

Глава 30. Кончина старца Иосифа

В понедельник, 14 февраля 1911 года отец Варсонофий служил заупокойную литургию и затем с иеромонахами отцами Кукшей и Нектарием панихиду по усопшей 11-го числа в Шамордине настоятельнице Екатерине: был день ее погребения. Это событие сильно отразилось на здоровье отца Иосифа, верным духовным чадом которого она была. «Чрезвычайно умная и развитая, обладавшая высотой и благородством характера, она отличалась истинным монашеством…Старец Иосиф был вполне покоен за обитель, зная, что она находится в верных и хороших руках, и потому ее кончина была для старца большим огорчением. Кроме того, сразу усилился приток дел, вопросов, забот, и изможденный старец слег»473.

Великим постом, 1 марта 1911 года, обитель отмечала 50-летие пребывания отца Иосифа в скиту. Благодарственный молебен в 8 часов утра отслужил в Иоанно-Предтеченском храме отец Варсонофий в сослужении отца Нектария. «По окончании молебна, — записано в Летописи, — братия ходили с поздравлением к старцу, но по случаю недомогания за последние недели и большой слабости старец не принимал. В трапезе был от него братии предложен чай. Обед был праздничный из четырех перемен»474.

На Пасху, 10 апреля, отец Иосиф был бодр и даже принимал братию и приезжих. Так было всего лишь два дня. На третий день он почувствовал жар и тошноту, — пришлось прекратить прием. Такие приступы болезни с ним бывали часто, но через некоторое время они ослабевали, отступая. А теперь оказалось другое. Дни шли, а старцу становилось все хуже. Приглашенный отцом Ксенофонтом врач определил «острую малярию», что при слабости сердца отца Иосифа не давало надежд на благополучный исход болезни. В Оптиной и в Шамордине разнеслась печальная весть о том, что батюшка умирает.

«Всюду, куда эта весть донеслась, — пишется в Житии старца Иосифа, — раздалось молебное пение к Врачу Небесному и Заступнице Усердной об исцелении болящего. Особенно жаркие, слезные молитвы понеслись из женских обителей; о Шамординской же пустыни и говорить нечего, — там давно уже чувствовали надвигающуюся опасность»475.

В хибарку приносили скитскую икону Знамения Пресвятой Богородицы и монастырскую Казанскую, и служились здесь, у постели старца, молебны. Болящий, несмотря на жар и утомление, внимал молитвам и сам тихо повторял слова молитв. Однако он ясно сознавал, что Господь его призывает из этой жизни в иную, вечную… Еще через два дня он пожелал попрощаться с братией скита. Затем приходили и монастырские иноки. Архимандрит Ксенофонт навещал его ежедневно. Старец ни от кого не скрывал своего положения, говорил прямо: «Умираю». Он, несмотря на жар и слабость, был спокоен и даже радостен. После братии отец Иосиф благословил пускать к нему и сестер для прощания. Они приходили из Шамордина партиями, сестер по пятьдесят, прощались со слезами и спешили назад, чтобы дать и другим возможность проститься со старцем. «Пусть все идут, — тихо говорил старец. — Я всех благословлю. Бог поможет. А то много останется плачущих»476. Изнемогающей рукой он благословлял каждую и давал на память иконочку. Он даже позволил своим шамординским чадам снять фотографию с себя, лежащего на одре. После шамординских потянулись сестры из Белёвского Крестовоздвиженского монастыря… Затем прибыло много и мирских людей. Всех принял умирающий старец и затем погрузился в молитву, отрешившись от всего земного. С