— А-а, это вы? Заходите!

По-украински и не уточняя, кто именно «вы». Конспирация! И только когда дверь захлопнулась, пан поручник Анджей Сверчевский протянул руку:

— Рад тебя видеть, улан! Кофе или чай?

Прошлое возвращалось, то обрывками, то отдельными образами, то далекими голосами. Сверчевского он узнал сразу, как только встретились. Пан поручник бежал из большевистского концлагеря, вернулся злой, словно карпатский чугайстер и тут же вступил в недавно созданную Армию Кресовую. Теперь он там на немалых должностях, но каких именно, не говорит. Опять-таки, конспирация.

Случайная встреча очень помогла делу. Недоверчивые поляки относились к ОУН с немалым подозрением, но связному Джуре доверяли после того, как пан поручник рассказал, как и где они впервые встретились. Странное дело, но стоило Сверчевскому назвать его уланом, память словно проснулась. Антин Немоловский снова стал Земоловским, лишь конец истории все еще оставался в тумане. А еще имя. Мара, Марта Ксавье, Иволга. И вот теперь девушка приходит к нему во снах.

* * *

Чай пили настоящий, цейлонский, какой в нынешнем Львове и не найти, разве что на черном рынке. В магазинах продавали «Грузинский второй сорт», ставший сразу предметом многочисленных шуток. Приезжие с Востока на недоуменные вопросы поясняли, что грузинский еще ничего, а вот морковный…

— Командование хочет предложить вашим создать единое руководство, — сообщил поручник. — В штаб Армии Кресовой включат представителя ОУН, и заместитель командующего тоже от вас.

Антек пожал плечами. Такое и обсуждать не имеет смысла. Сверчевский понял и тяжело вздохнул.

— Но почему? Вы украинцы, понимаю. Так и у меня бабушка украинка, а дед вообще из мазуров. Но Польша все равно наша общая Родина, земля предков, зачем ее делить?

Еще недавно связной Джура не знал бы, как на такое ответить. Но теперь поднаторел.

— Университет нам во Львове разрешите? Церкви, что забрали, вернете?

Поручник схватился за голову.

— Антон! Ну, мы же не виноваты, что в правительстве и сейме сидят идиоты! Какой же нормальный человек будет против?

Теперь уже настала очередь вздыхать Немоловскому. Такие уж они, поляки, если один на один, почти с каждым договориться можно. Но если уже двое, то сразу: «Не позволям!» И хоть за саблю хватайся!

— Может, наверху найдутся светлые головы, а наше дело солдатское, пан поручник. Провод ОУН предлагает провести несколько совместных операций…

Только о подобном и смогли пока договориться: врозь идти, вместе бить. Лучше так, чем резать друг друга большевикам на радость. Тадеуш Костюшко, никакой, кстати, не поляк, а белорус, правильно сказал: «Za naszą i waszą wolność!»

За нашу и вашу свободу!

* * *

Темно-красный, словно налитый кровью, солнечный диск коснулся верхушек деревьев на краю поляны. Сразу же потемнело, подул холодный ветер…

— Кажется, пора, — Мара прижалась к его плечу, закрыла глаза. — Прощай, Антек-малыш. Сейчас я уйду, а ты вернешься и сможешь, наконец, все вспомнить. Не грусти, мы обязательно встретимся. Ты уходишь с войны на войну, тебе будет трудно без ангела-хранителя. Я стану твоим ангелом, малыш!

Слова утонули в сером тумане. Далеко за лесом еле слышно заиграл духовой оркестр. «Дунай голубой, ты течешь сквозь века…» Ударил ледяной вихрь, унося нестойкие видения, бездна разверзлась, но где-то очень высоко, в самом зените, внезапно вспыхнула яркая синяя звезда. И они унеслись прямо к ней.

Второе задание показалось совсем несложным, требовалось лишь встретить и назвать адрес. Разве что подождать придется, но не беда. Ингрид именно на этот случай заставила надеть теплую вязаную кофту.

Метро или автобус? Метро, конечно, быстрее, но Соль не рискнула. Тоннели, тьма за окнами, сотни тонн грунта над головой… Нет, лучше пусть и под дождем, но все-таки не в бездне. На Земле так хорошо!

Мраморные ворота, суровая бронзовая фрау на самом верху, мокрые несчастные львы. Парк Тиргартен, главный вход. В прежние годы Соль бывала тут вместе с мамой и папой, но обычно летом или весной. Тогда у входа шумела толпа, теперь же, холодным ноябрем, возле ворот никто не встретился. И возле тротуара пусто, ни одного авто.

Соль с независимым видом, глядя на верхушки деревьев за оградой, прошла мимо ворот, остановившись метрах в двадцати. Здесь и подождет, ничье внимание не привлекая. Вдруг у нее первая школьная любовь, и сейчас сюда прибежит лопоухий Фриц с портфелем? Они чинно раскланяются и пойдут в соседний кинотеатр на премьеру фильма «Милый друг» режиссера Вилли Форста. А что? Как раз в тему.

…Соль раньше не задумывалась, чем именно занимается баронесса фон Ашберг в Германском сопротивлении. Теперь поняла — очень многим. Ингрид чуть ли не каждый час глотала таблетки, прикладывала мокрую тряпицу к вискам, но продолжала звонить по телефону, а время от времени спускалась вниз, где возле подъезда ее ждал очередной гость. Потом попросила помочь и ее. Соль, естественно, согласилась.

Интересно, кто станет новым начальником штаба? Об этом ей едва ли расскажут.

Мимо ворот уже проехало несколько машин, но ни одна не затормозила. Соль заставляла себя оставаться на месте. Вот станет холодно, тогда и пройтись можно. Пока же следует повторить все еще раз. Место…. Место соответствует, время — 16.00, вероятно, с плюсом, синий «опель-кадет», из него выйдет мужчина. Когда авто уедет, подойти и поздороваться. Фамилия мужчины очень простая — Вайс. Можно и спросить, почему бы и нет? А вдруг он на двоюродного дядю из Гамбурга похож?

Она старалась думать о задании, о рыцарственной даме Ингрид, о славном герое Харальде Пейпере, о том, что будет делать в Берлине, о прочих очень важных вещах. Только бы не вспоминать… Еще будет время, но не сейчас, не сейчас!..

Отец… Надо обязательно посоветоваться, только с кем? Харальда Пейпера больше нет, баронессе сейчас не до ее забот…

Все-таки отвлеклась, увидев синее авто только когда оно уже остановилось как раз напротив входа в парк. «Опель-кадет», все верно. Правая дверца открылась… Вот и мужчина, лица пока не увидеть, стоит спиной, но сразу ясно, пролетарских кровей. Пальтишко, старая кепка. Стало, быть, камрад Вайс.

Женщина… Ого, эта точно не из рабочего класса! Она и была за рулем. Никаких нежностей, даже руки друг другу не пожали. Он кивнул, кивнула она. Хлопнула дверца, загудел мотор.

Когда «опель-кадет», отъехал, мужчина посмотрел ему вслед. Махнув рукой, надвинул кепку на нос… Соль, составив в уме подходящую фразу («Добрый день! Не вы ли будете герр Вайс?»), без особой спешки пошла навстречу. Перед тем, как сделать первый шаг, поглядела по сторонам. Никого! И славно!..

До пролетария оставалось совсем немного, когда он обернулся. Соль скользнула взглядом по худому костистому лицу, больше похожему на череп, с которого еще не успела сойти кожа. Ноги приросли к асфальту. Это не он, нет! Господи, что они с ним сделали? Нет, нет!..