— Ты Пароль. Ты совместишь фрагменты реальности — открывая новое информационное пространство. Понимаешь, что происходит?

Фарит Коженников говорил, шевелились губы. Реальность снова треснула, полиняла, Сашка обнаружила себя в актовом зале, на столе стояла бутылка минеральной воды, с шипением бежали пузырьки, в каждом отражался зал, педагоги, стакан с карандашами, Сашка над листом бумаги…

— Возьми карандаш. Сосредоточься. Готова?

Она подчинилась, но не почувствовала карандаша в онемевших пальцах. Она мигнула — и, потеряв человеческое тело, зависла посреди пустого темного пространства. Пустого и темного. И только две звезды смотрели сверху — белые глаза.

«Твоя воля. Созидай. Звучи».

Приказ был таким властным, что ей сразу стало легко.

Это просто — как нажать на выключатель в темной комнате. Совпадут цифры на табло. Сойдутся прорези, соединятся матрица и оттиск. И загорится свет во тьме.

— Звучи!

Она задержала дыхание под цепенящим взглядом двух далеких звезд.

Тишина бывает невыносимой — за мгновение до того, как Слово наконец-то вырвется.

* * *

Темнота — за секунду до появления первой искры.

В начале было…

Молчание. Тишина.

В начале было…

— Нет.

Два желтых глаза придвинулись ближе:

«Почему?!»

Жить — значит быть уязвимым. От кромешного ада отделяет тоненькая стенка мыльного пузыря. Лед на дороге. Неудачное деление стареющей клетки. Ребенок подбирает с пола таблетку. Слова цепляются друг за друга, выстраиваются, повинуясь великой гармонии Речи…

— У тебя все будет по-другому. Твоя воля. Твоя власть. Пусть всегда будет солнце. Я верую в мир вне злобы. Пусть расцветают сто цветов… Ты — любимое орудие Речи. Звучи!

Сашка вздрогнула от силы этого приказа.

— Нет. Потому что для меня любить означает бояться.

Там, в актовом зале, с экзаменаторского стола сорвался графин.

— Я прозвучу, и страх прозвучит во мне — в Первом Слове. И вся любовь, которую я несу, навсегда будет отравлена страхом. Я отказываюсь…

Разлетелись осколки стекла.

«Слово сказано».

«Конец. Она провалила».

«Она провалилась».

«Неуд».

Пустое темное пространство вокруг Сашки загорелось множеством звезд, и звезды обернулись золотыми монетами. Тусклые, тяжелые, они хлынули и затопили, грозя захлестнуть с головой.

— Я отказываюсь бояться!

В этот момент она прозвучала и поняла, что звучит.

* * *

— …Валечка? Зайчик?

Ребенок уснул. Дышал тяжело. Кашлял во сне и ворочался с боку на бок. Женщина лежала рядом, просунув руку сквозь прутья деревянной кроватки, не отрывая ладони от горячей маленькой головы.

— Валя… Маленький…

Другая половина двуспальной постели была пуста. Холодные гладкие простыни.

Ребенок снова зашелся в кашле. Женщина закрыла глаза, больные, будто засыпанные песком.

До утра еще несколько часов. Кашель. Плач. Длинные гудки в телефонной трубке. «Абонент находится вне зоны доступа»… Где он, что с ним? Когда вернется? Вернется ли вообще?!

Тихо скрипнула паркетина под босыми ногами.

— Кто… кто здесь? Кто это?!

Шаг. Еще шаг. Женщина сидит на постели. Смотрит в темноту. Вздрагивают плечи под тонким махровым халатом.

— Это я.

— Сашка?!

— Я пока не до конца вернулась. Я тебе снюсь.

— Сашенька…

— Мама, я должна тебе сказать одну важную и секретную вещь. Я люблю тебя. Всегда любила и всегда буду любить. Послушай! Я тебя люблю…

Ребенок глубоко вздохнул — и задышал ровнее.

* * *

Утром, когда мужчина вернулся и отпер дверь своим ключом, она спали в обнимку — малыш, мокрый от пота, но с матовым прохладным лбом. И женщина, исхудавшая, бледная, со слабой улыбкой на губах.

* * *

Темнота.

«В начале было Слово».

Медленное вращение.

«И свет во тьме светит, и тьма не объяла его».

Светящаяся пыль складывается в плоскую серебряную спираль с двумя мягкими рукавами.

— Не бойся.