Шакалу тоже так показалось, и доносился он из развалин Горнила.

– Гвоздь, Мед, – сказала Блажка. – Пошли посмотрим.

Кул’хуун поехал с ними без приглашения. Вернулись они быстро – все с угрюмыми лицами.

– Орочий труп, да? – спросил Шакал, заранее зная ответ. Он подумал об этом сразу, как только услышал звук.

– Наполовину сгоревший и засыпанный, – ответила Блажка. – Урод все равно продолжает завывать.

Заноза покривился.

– Что это, черт возьми, значит?

– Штукарь сказал, он завоет только при одном условии, – изрек Овес, уставившись в никуда.

– Тяжаки, – проговорил Шакал.

Хорек, достаточно оправившийся от падения, чтобы сидеть на свине, выругался себе под нос. После этого никто ничего не говорил. Все стояли, не двигаясь, под утренним небом, омраченным черным дымом их крепости, и слушали голос трупа, возвещавший о приходе его собратьев. Окинув взглядом жителей Отрадной и сопляков, Шакал увидел, что их было более двух сотен и порядка четверти из них составляли дети. Большинство тех, кто пришел жить под защитой копыта, были полукровками – сироты, они осиротели снова. Оставшись в пустошах, они не могли скрыться от орков – те унюхают их даже сквозь весь этот дым. И тогда начнется бойня.

Шакал прижал язык к зубам и свистнул, подзывая Очажка, – и только тогда вспомнил. Сдержав скорбь, он крикнул соплякам:

– Приведи мне варвара Мелочника!

Вскоре Биро подъехал на Злачке, спешился и передал ему зверя вместе с тальваром, арбалетом и полным колчаном стрел. Шакал с одобрением посмотрел на парня и залез в седло, чтобы повернуться лицом к собравшимся ездокам.

– Красный Коготь, народ Отрадной примет предложение укрыться в Шквале бивней. Отведешь их с нашими сопляками в свой удел?

– Отведу, – ответил старший полуорк. – А ты что намерен делать?

– Выиграть для тебя побольше времени, – ответил Шакал.

Заноза издал смешок.

– Вместе?

Шакал медленно оглядел их пятерку. Хорек. Мед. Гвоздь. Овес. И Блажка. В глазах каждого он видел решимость.

– Серые ублюдки. В нашем уделе – орки. Мне нужно вам объяснять, что с этим делать?

– Не нужно, – прогромыхал Овес и взобрался на Уродище.

Мед кивнул, начав медленно, затем перейдя к пылкому, неумолимому рывку. Гвоздь улыбнулся сквозь рыжую бороду. Блажка уже сидела с заряженным арбалетом.

Хорек ухмыльнулся и заерзал в седле.

– Черти чертовские, у меня аж встал.

– Вы вшестером? – В высоком голосе Занозы ощущалось сомнение. – Там не меньше трех сотен тяжаков. Может быть, эта… как ты там назвал эту гребаную орду?

– Дуулв М’хар, – ответил Кул’хуун горячо.

Заноза указал на Клыка большим пальцем.

– Вот! Сорок тысяч! Вы с ума сошли?

– Мы их не считаем, хиляк, – ответила ему Блажка, подмигнув братьям. – Мы убиваем.

Ублюдки хихикнули.

– А если с вами поедет еще один, его посчитаете? – спросил Хват.

Дуболом с силой ударил себя в грудь.

– Считайте двоих, – поправил Хват.

Шакал посмотрел на кочевников, как бы извиняясь.

– Вам нет нужды погибать за наш удел.

– А как насчет того, – парировал Хват, – что мы станем посвященными, если выживем?

Шакал посмотрел на своих братьев по копыту.

– Что скажете?

Все ответили одним возгласом одобрения.

– Значит, ввосьмером.

– Г’хаан, – произнес Кул’хуун.

– Тогда вдевятером, – объявил Шакал с ухмылкой. – Только тебе придется вернуться к Клыкам наших отцов, когда все кончится. – Он повернулся к Биро. – Выдай нашим кочевым братьям арбалеты.

– Эй, не смотрите на меня, будто я должен пойти десятым дураком, – проскулил Заноза.

– Можешь поехать со мной, – прорычал Красный Коготь. – Помочь сопроводить мирных жителей.

Заноза угрюмо кивнул.

– Это смогу.

– Благодарю тебя, – сказал ему Шакал искренне. И уже хотел отдать приказ выдвигаться, когда к Уродищу подошла Берил. Овес опустил глаза на мать, и они молча смотрели друг на друга. Она, познавшая уклад копыта еще до его рождения, разрывалась между почтением к ездоку и страхом за своего сына. Овес на мгновение положил широкую руку на голову Пролазы, затем наклонился и поцеловал Берил, уткнувшись жесткой бородой в ее щеку. Все отвели глаза.

Только когда Овес натянул поводья, Шакал отдал приказ.

– Едем!

Они двинулись на юг, миновав погребальный костер Горнила, где из-под обломков все еще вопил заколдованный орк. Искать тяжаков долго не пришлось. Они находились менее чем в миле от Горнила – колонна высоких смуглых фигур, движущихся в облаке пыли. Это был еще один ул’усуун, три сотни налетчиков, вооруженных копьями и ятаганами. Копыто натянуло поводья, очутившись прямо на их пути.

– И это все? – возмутился Хорек. – Я-то думал, они приведут целую армию.

Все, усмехнувшись, проверили свое оружие. Орки неумолимо приближались, и когда они заметили ездоков, из их рядов послышался гортанный крик. Язык ускорял шаг, стремясь либо убежать от врага, либо, что было еще лучше, вступить с ним в схватку и убить.

Копыто Шакала ждало их с поднятыми арбалетами.

Орки неслись во весь опор.

Как только тяжаки оказались в зоне досягаемости, копыто выпустило стрелы. Если они кого и сразили, Шакал этого не видел: он был целиком сосредоточен на перезарядке. Справа от него Блажка уже щелкнула тренчалом. После четвертого выстрела Шакал приказал отступать. Они развернулись и толкнули свинов. Орки бросились в погоню, рыча и топча землю длинными сильными ногами. Но ездоки оторвались и вскоре развернулись, чтобы выпустить новый рой тренчальных стрел, прежде чем снова ринуться прочь. Они кусали орков снова и снова, пока их колчаны не опустели. Тогда они отъехали дальше обычного, но прежде чем враг исчез из виду, Шакал скомандовал разворачиваться. С воплями и жаждой мести тяжаки неслись на них. И если ул’усуун поредел, это едва ли было заметно.

– Сколько завалили? – спросил разрумяненный Мед.

– Может, десяток, – предположил Гвоздь. – Не больше.

Шакал снял лямку арбалета, уронив оружие на землю. Остальные проделали то же самое и взяли в руки мечи. Повернув голову, он увидел рядом с собой Блажку – та, дикая и прекрасная, горела в предвкушении битвы.

– В бивневую, Шак? – Она улыбнулась.

– По их глоткам, – ответил он.

Овес восседал справа от них, его звериное лицо было сосредоточено на приближающемся враге, заросшая челюсть мерно пульсировала.