Волосы встают дыбом. Зачем ей это? Неужели, чары действительно отравляют ее, и она уже не может противиться их власти? Что тогда с ней станет? Единственным ее желанием будет служить Сатане и исполнять его волю, творить зло. Я должен буду ее убить, но не смогу. Нужно найти способ вытащить из нее чары. Для этого существует особый обряд, которого я не знаю. Но который известен другим ведьмам. Но даже если бы знал, не смог бы его провести.

Мне нужны две твари, которых мы выследили. Я знаю, как их заставить служить мне. Но даже под пытками они могут обмануть… А других ведьм искать некогда. Необходим большой запас снадобья Истины.

Аглая смотрит на меня нечитаемым взглядом. И, наверное, впервые, я не чувствую в ее запахе никаких подсказок. Она вдруг стала абсолютной загадкой. А я ощутил себя бессильным человеком.

— Зачем тебе знать о ведьмах?

— Чтобы не сделать то, что делают они, и не выдать себя.

Ее голос звучит слишком ровно. Я жадно вслушиваюсь. Шумно тяну носом ее аромат. Сейчас кровь из ушей и носа пойдет от бесплодных попыток понять, что происходит. Как ей это удается?

Как, мать вашу?! В одну секунду она словно… словно утратила все эмоции. Это из-за подслушанного разговора? Или я опять сделал что-то не так? Что? Что-о-о?! Скажи мне!

— Тебе просто не нужно нервничать.

Идиотский ответ. Кажется, теперь она вообще ничего не испытывает. И на мои слова лишь иронично вскидывает бровь.

— Лазаж знает, что я ведьма. Ты сказал ему?

По спине аж проходит рябь. Кожа начинает лопаться, выпуская наружу волчью шерсть. Адским усилием воли заставляю себя остановить всплеск неконтролируемого обращения. Мне же не пять лет!

Эта новость переворачивает мир вверх ногами.

— Почему ты решила, что он знает? — Голос охрип, но мне уже плевать, что она может счесть меня трусом или слабаком.

— Он сам мне сказал. Кажется, я все еще жива лишь потому, что нравлюсь тебе. А он испытывает перед тобой слишком большое чувство вины, чтобы отобрать любимую игрушку.

От ее холодного тона и невозможности понять, что она чувствует, крышу сносит окончательно. Бросаюсь к ней и хватаю за обнаженные плечи.

— Да, тебе лучше свыкнуться с тем, что ты теперь моя. Если считаешь себя игрушкой, то… Мне даже лучше. Волки — очень игривые существа. Мы любим забавы.

Надеюсь ее как-то встряхнуть, но она по-прежнему смотрит на меня холодно. Даже не моргает.

Кладу ладонь на ее упругие ягодицы и сжимаю. Так, чтобы она почувствовала боль. Всю ту агонию, которую ощущаю я сам. Может хоть это ее приведет в чувство?

— И я уже в предвкушении наших новых игр.

Все, чего добился, — вновь нахлынувшее возбуждение. Да успокоюсь ли я когда-нибудь?! Чем больше пробую ее, тем больше хочется еще. Еще немного и буду ходить с постоянным стояком. Но прожить жизнь, не вылезая из спальни и трахая ее сутками внезапно кажется самой желанной мечтой.

Кажется, мне удается ее немного оживить. Аглая хмурится и упирается кулаками мне в грудь. Хоть бы погладила раз, холодная стерва. Я уже в шаге от того, чтобы найти ведьму и заставить ее сварить любовный напиток. Чтобы эта подменная княжна наконец разделила мои чувства, забрав на себя половину. А иначе я сдохну под грузом желания к ней.

На какую-то секунду я теряю концентрацию. И этого достаточно, чтобы все полетело к хренам собачьим. С раздражающим уши визгом в мою руку впивается огромный… клубок шерсти. Что-то пушистое, мягкое и увесистое. Когти вспарывают кожу, прорезая мясо.

Не хочу отпускать Аглаю. Пытаюсь стряхнуть вопящую дрянь, чувствуя все новые и новые укусы. Аглая сама отходит, отстраняется. И вдруг начинает смеяться, глядя на мою руку.

Принюхиваюсь и свободной рукой пытаюсь отодрать это нечто от себя. Хватаю существо за шкирку и швыряю на пол. Это кот. Огромный жирный кот.

— Нет! — Аглая бросается к мохнатому монстру.

А он встает на короткие лапы, выгибается и шипит. Отвратная морда. Почти человеческая.

Аглая берет его на руки и нежно гладит. Прижимает к груди и шепчет ласково: «Не бойся… Он не специально.»

Какая-то мерзкая мохнатая тварь заслуживает от нее больше ласки, чем я. Подтверждая эти мысли, Аглая отбрасывает назад волосы и гневно стреляет в меня глазами:

— Он же просто хотел защитить меня!

Кот не причинил мне никакого ущерба, но почему бы ей не пожалеть меня?! Показываю окровавленную руку с длинными бороздами царапин и следами зубов:

— И я должен был это терпеть? Позволить твоему питомцу полакомиться мною?

— На тебе же быстро все заживает!

Проклятый кот вызывает у нее больше эмоций, чем я. Хочу порадоваться, что она немного оттаяла. И не могу этого сделать. Потому что эмоции у нее вызываю не я. От ее ответа меня аж корежит.

— Серьезно? Поэтому мохнатому сатане можно меня калечить?

— Мохнатый сатана — это ты. А это. Мой. Кот.

Что-то в ее глазах… В ее голосе… В почти осмысленном выражении кошачьей морды. В том, как она прижимает к себе этот нелепый меховой мешок, и как доверчиво он устроился у нее на руках. Размахивая хвостом, он гладил кожу у нее под ребрами. Это отродье как будто считало ее своей, и демонстрировало мне это.

Трольхар… Трольхар, мать его! Она уже успела обзавестись собственным помощником. Шустрая девка, нечего сказать. И именно она моя элльлеле, которую я должен защитить от других ведьм.

— Значит, кот? — Смеюсь над собственной глупостью. После знакомства с Аглаей я долго соображаю.

Даже не верится, что именно меня прозвали Катонским палачом. Катонский палач был умнее. Ему не требовалось столько времени, чтобы распознать трольхара. И он всегда знал, что делать. Я не Катонский палач. Я — кто-то другой. И я не знаю кто. Хреновое чувство. Так я чувствовал себя, когда перестал быть сыном Лазажа, и стал незаконным сыном короля. Не то и не другое. Вот и теперь то же самое.

— Он не сможет тебя защитить. А я смогу.

— От самого себя ты меня не защитишь!

Это уже переходит всякие границы.

— Серьезно? Считаешь, тебя нужно защищать от меня? Поверь, — я делаю шаг ближе, и пушистая мерзость на ее руках злобно шипит, — если бы я хотел, ты бы уже давно покоилась в глубокой сырой могиле. Я бы вырыл ее собственноручно. В знак моего особого к тебе расположения. И никакие молнии, бури или грозы тебя не спасли бы. Но ты до сих пор жива и в здравии. Более того, я пытаюсь уберечь тебя от трех хитрых мразей, которые решили развязать с твоей помощью войну. Точнее, с помощью твоего трупа. Во время второго испытания тебя будут пытаться спровоцировать на выброс чар. Если не удастся, то повторят попытку Ночью Личин. А я предлагаю тебе уйти со мной. Под защиту лучших охотников на ведьм. По-моему, тебе стоит быть немного более… благодарной.