— Куда ты, бешеный! А если тебя приметят?

— А я того и хочу! — веселился гусляр. — Подумай только, что они своим детям, когда вернутся, расскажут! Такое не забывается — люди в небе летают как птицы! Когда такое еще будет?

— А ты говорил, что когда-то люди летали.

— Было такое, но то на ящерах в века стародавние, а в наше время…

Пока они спорили, корабль скрыли облака, и побратимы полетели дальше.

Солнце склонялось к закату прямо перед ними. Море впереди уже начинало розоветь, и в нем черным пятном встала какая-то земля. Трехногий жеребец направился прямо туда, расправив крылья и вытянув шею.

У Властимира перехватило дыхание и ком подкатил к горлу, голова закружилась, когда земля стремительно, как пущенный камень, стала приближаться. Он схватился за луку седла и не сдержал вскрика, когда жеребец опустился на крутой берег. Тяжелые копыта ударили в камни, выбив три ямки. Конь едва не споткнулся, но выравнялся и поскакал от берега в глубь острова. Следом за ним, немного отстав, приземлился и Воронок.

Гусляр вскоре догнал князя. Его жеребец шел полным скоком, а конь Властимира шел неспешно, согнув крутую шею и смиряя дыхание.

Остров, который они не успели путем осмотреть с высоты, оказался ровным, лишь впереди, в нескольких верстах перед ними, вставала одинокая гора, покрытая лесом. На равнине же росли только невысокие кусты и короткая жесткая трава. И никого живого, кроме птиц над морем.

Только топот копыт двух коней нарушал тишину острова. Гора была все ближе, и кусты пошли гуще. Всадникам пришлось сдержать бег коней.

— Как думаешь, где искать меч? — молвил Властимир.

— Мнится мне, на вершине, что впереди, должен он быть сокрыт, — ответил Буян, подумав. — Коли это тот остров, больше негде. Но где он там — не ведаю.

Горы им достичь сразу не удалось — оказалось, что кусты скрывали залив, который надо было обойти. Всадники остановились — чтобы достичь подножия горы, им надо было пройти не менее трех-четырех верст, пробираясь меж скал и корявых деревьев, теснящихся на камнях.

Делать было нечего: кони устали, и друзья спешились, осторожно ведя их в поводу. Вскоре заросли совершенно скрыли от них залив, и только по шуму прибоя можно было сказать, что они не заблудились. Стало быстро темнеть.

Идти было тяжело — кусты цеплялись колючими ветвями. То и дело приходилось останавливаться, чтобы выбрать более удобный путь или расчистить дорогу лошадям. Устав сражаться с растениями, они скоро вынуждены были спуститься ниже, к самому прибою, что с ревом и гулом налетал на каменистый пляж, изогнутый наподобие лука. Властимир с удивлением следил за водой.

— Неужели она никогда не останавливается? — задумчиво спросил он. — Хотя бы по ночам?

— А ты видел, княже, чтобы ночью перестала течь река? — ответил ему вопросом Буян.

— Эко, хватил! То река — ее море к себе тянет, вот она и течет, даже подо льдом. А тут что?

— Кто знает?.. Может, на дне чудища морские дышат и колышут воду, а может, это сами реки, сливаясь в океан, воду его волнуют, — пожал плечами гусляр. — Коли бы доплыть до края моря, так можно было бы узнать наверняка. Так же — что гадать?

— Тише, — вдруг остановил его Властимир, — ты ничего не слышишь?

Буян остановился, прислушался.

— Скачут, — удивленно протянул он. — Или мне только блазнится?

Топот копыт и в самом деле приближался. Скоро можно было увидеть несколько всадников с факелами, что мчались прямо на них по берегу залива. Издалека славяне разглядели их оружие и одежду и совсем не обрадовались.

— Варяги, — сквозь зубы процедил Буян, — будь они неладны!

— Викинги, должно, — поправил Властимир. — Мне Торболд рассказывал о них. Они родичи варягов, даже язык схож.

— Родичи они или нет, а нам от этого не слаще, — возразил Буян.

Больше они ничего не успели сказать, потому что хозяева острова осадили перед ними коней.

Впереди возвышался на белом жеребце высокий могучий викинг в кожаных доспехах и рогатом шлеме, из-под которого торчали рыжие волосы и такого же цвета борода. Подле него были два воина помоложе — они держали факелы. Сзади остановилось еще несколько всадников.

Рыжий некоторое время разглядывал пришельцев из-под низко надвинутого наглазника шлема и наконец что-то проговорил. Язык и в самом деле был знаком Властимиру и немного Буяну, но рыжий так картавил, что его не сразу поняли и скорее догадались, что он спрашивал, кто они и откуда.

Как всегда, первым придумал ответ Буян:

— Мы плыли по поручению великого Рюрика, государя Гардарики, к конунгу всех викингов Эрику Красноглазому. Наш корабль высадил нас на этом острове после того, как за нами погнались пираты. Кормчий обещал подобрать нас после сражения, но корабль погиб. Мы знали о том, что на острове есть поселение викингов, и решили идти к вам и просить о помощи. Эрик Красноглазый и Рюрик, новгородский князь, щедро наградит тебя, конунг, за помощь нам.

Рыжий викинг с любопытством рассматривал гостей острова.

— А чем докажете, что вы — послы Рюрика?

— Посол — он, — Буян указал на Властимира, — князь резанский Властимир, Рюриков зять. У него перстень с личным гербом Рюрика, который тот вручил ему в Новгороде перед отплытием. Я же — всего лишь спутник его…

— Чем докажешь, что твой слуга говорит правду? — обратился рыжий к Властимиру.

Буян обиженно засопел, а Властимир спокойно показал даренный Торболдом перстень с трезубцем:

— Вот, смотри.

Викинг наклонился вперед, близоруко прищурился, но Властимир держался как настоящий князь и не спешил приближаться. Тогда рыжий конунг сделал вид, что разглядел все, что надо, и, еще немного подумав, предложил сухо:

— Что ж, для меня честь принять послов из Гардарики. Скажи своему слуге, князь, что он может следовать за нами, а сам присоединяйся ко мне. Будете гостями!

Властимир сдержанно поклонился:

— Благодарствую, конунг!

— Придется тебе позади ехать, — шепнул он гусляру. — Не обессудь!

— Ничего, я, привык, — отозвался тот, — Только обидно мне, что все меня за твоего слугу принимают.

— Кто — все? Викинг этот первый! А вот удивления достойно, откуда ты все это узнал — и про Гардарику какую-то, и про этого самого… Эрика Красного?

— Эх, Властимир, — Буян гордо улыбнулся — Знать, больше твоего я с варягами общался, пировал вместе с ними в Новгороде. Они к нашим медам непривычны — перепьются и начнут хвастать, кто у какого конунга в друзьях да в родственниках. Только запоминай! Знаешь сколько у них конунгов? На каждом острове свой! Так что ошибиться я не мог… Успокойся, князь-друг, и веди себя так, как до сих пор вел, а я уж не сплошаю…