Упорство Наполеона было вполне объяснимо. В начале августа 1806 года некоторые княжества и королевства Южной Германии официально отделились от Священной Римской империи, существование которой подошло к долгожданному концу, и приняли покровительство Наполеона, признав его главой их новой конфедерации. Через месяц после смерти Фокса, в октябре 1806 года, войска Наполеона выдвинулись к границам Пруссии и в битве при Йене нанесли прусской армии сокрушительное поражение. Когда-то пруссаки славились отличной выучкой и грозным командованием, однако со временем их стройная система субординации дала трещину, они растеряли былое военное мастерство и утратили мобильность. Заветы Фридриха Великого были попраны. Гегель считал эту битву «концом истории», имея в виду гибель государств, которую он предвидел в свете имперских амбиций Наполеона.

Словно по команде французы оккупировали Пруссию, захватив по пути Берлин. Король Фридрих-Вильгельм III с семьей бежал на восток, чтобы заручиться поддержкой русского царя. Один из первых революционеров, граф де Мирабо говорил: «Прусская монархия такова, что не в состоянии пережить ни одну катастрофу». Так и случилось. Наполеон все чаще обращался в мыслях на восток, предвкушая захват таких обширных территорий, какие ему не доводилось завоевывать прежде. Победу над Пруссией широко праздновали по всей Франции, а один из государственных министров по имени Этьенн Паскье в то время заметил: «Даже подумать было нельзя, как все обернется». Однако радость французов омрачало желание вкусить плоды победы, главным из которых был мир.

Тем временем Наполеон пребывал отнюдь не в миролюбивом настроении. Уютно устроившись в недавно захваченном Берлине, он, по словам Паскье, «стал изъясняться и вести себя как полноправный монарх, который законно распоряжается своими подданными». Пруссаки больше не были врагами, превратившись в кучку мятежников, а прусская аристократия – в жалких придворных, которых можно разогнать одним взмахом руки. Все мысли Бонапарта теперь занимала Россия. Он продолжал продвигаться на восток и достиг Польши, которая некогда служила полноценным барьером между Францией и Россией; он захватил Варшаву, а затем отбросил русских на 50 миль (80 км) на восток от города. Он глубоко вжился в роль избавителя, поскольку Польшу долгие годы делили между собой Россия, Пруссия и Австрия. Как-то он сказал: «Это труп, в который надо сначала вдохнуть жизнь, прежде чем я начну думать о том, что с ним делать»[232]. Неудивительно, что некоторые поляки встретили Наполеона как освободителя. Он даже создал независимое государство – так называемое Варшавское герцогство[233], однако ему не было суждено просуществовать долго.

Пока Наполеон был в Берлине, он вновь вспомнил о старом враге. Коль скоро ему не удавалось победить англичан ни на суше, ни на море, он решил нанести удар по торговле и экономике страны. Торговля играла решающую роль в процветании Британии; стоило отрезать ее от главных коммерческих артерий или ограничить торговую активность, как страна тотчас почувствует это. А если объявить Англии торговую блокаду, то покорить ее не составит труда. По крайней мере, именно на это рассчитывал Наполеон.

В соответствии с Берлинским декретом о всеобщей блокаде Британских островов, составленном в одноименном городе в ноябре 1806 года, странам запрещалось вести торговлю с Британией, а также впускать ее корабли в свои порты. Все зарубежные рынки Британии отныне должны быть закрыты. Несмотря на крайнюю суровость этих мер, континентальная блокада – именно под таким названием она вошла в историю – не имела продолжительного эффекта. Британия была слишком богатой и промышленно развитой, чтобы ее можно было запугать; между тем Европа не обладала достаточными ресурсами, чтобы выжить при таком режиме. Даже солдаты Наполеона носили одежду, ткань для которой изготавливали на севере Англии. Торговый кризис случился в 1808 году, а затем в 1811 году, и какое-то время стране даже угрожал голод, однако вскоре экономика стабилизировалась. Требования декрета либо игнорировали, либо отменяли в отдельно взятых частях империи, появился черный рынок запрещенных товаров, процветала контрабанда. Вскоре стало ясно, что, чтобы гарантировать соблюдение мер континентальной блокады, Наполеону следовало еще больше воевать и организовать еще больше военных кампаний.

В начале 1807 года Британия ответила на объявление блокады постановлениями от имени короля и Тайного совета о начале контрблокады против Франции. Нейтральным судам запрещалось входить в порты Франции и ее союзников, причем мощь британского флота гарантировала, что этот барьер не так-то легко обойти. Кофе, табак и прочие товары стали настоящей редкостью во французской столице.

Зимой 1806 года Наполеон продолжал наступление. Погода была ужасной, ветер пронизывал насквозь, а снег предательски заметал путь, однако для императора не существовало слова «невозможно». Окруженный армиями России, Пруссии и Швеции, Наполеон продолжал марш на восток, сзади ему на пятки наступали австрийцы. На время остановить Бонапарта удалось только в битве при Эйлау – самом кровопролитном и бессмысленном сражении войны четвертой коалиции. Вскоре французский император продолжил движение вперед, пока в битве при Фридланде не разбил наголову русскую армию. Летом 1807 года Александр I был вынужден пойти на уступки – императоры встретились на плоту посередине реки Неман в Тильзите, чтобы подписать мирный договор и обсудить перспективы союза. Спустя два дня был подписан отдельный договор с Пруссией, согласно которому эту страну фактически разделили на куски. Теперь всем стало ясно, что Наполеон был бесспорным хозяином континентальной Европы, а при поддержке России он мог со временем уничтожить и Британию. Русский командир заметил: «Два императора пожали друг другу руки. Европа может дрожать от страха». Сам Георг III был убежден, что с Наполеоном придется договариваться.

О чем на самом деле велись разговоры осенью 1807 года? Леди Бессборо, любовница Шеридана и мать писательницы Каролины Лэм, сообщала британскому послу в Санкт-Петербурге о главных новостях дня. «Война с Россией? Да ну бросьте. С Америкой? Еще более маловероятно. Что есть причина сильнейшего волнения в каждом доме, на каждой улице, в каждой лавке, в каждой мансарде Лондона? Ну конечно же компания “Лайт энд Хит”… Яркий свет, осветивший улицу Пэлл-Мэлл в этом году, горит теперь повсеместно, озаряя все вокруг, словно комета». Улицы Лондона освещались теперь газовыми фонарями, и каждый, кто видел это впервые, был уверен, что улицы вымощены золотом.

Еще весной 1807 года бесславное «правительство всех талантов» ушло в отставку. Провал Уильяма Гренвиля был обусловлен не столько многочисленными победами Наполеона, сколько бесконечной борьбой между королем и министрами по вопросу Ирландии: правительство выступало за уступки для основной части католического населения страны, однако король по-прежнему колебался. Когда Георг настоял на том, чтобы все члены кабинета подписали письменный отказ от дальнейших попыток борьбы за эмансипацию католиков, правительство в знак протеста подало в отставку. Джеймс Гилрей опубликовал карикатуру под названием «Одержимые свиньи, или Широкие зады, бегущие очертя голову в море погибели» (The Pigs Possessed or the Broad bottom’d Litter running headlong into ye Sea of Perdition). Георг, изображенный в виде фермера, поносит свиней, пытающихся перепрыгнуть через пропасть: «Проклятые неблагодарные твари!» «Широкозадые» – так в то время называли разнопартийное правительство.