Дорогой господин Шпис,

Я запомнил Ваш новый адрес – Берлин, Тауэнтцинер-штрассе, 10 – и надеюсь, что следующие мои сообщения не попадут в категорию «писем, которые до него так и не дошли»!

В последнем моем письме от 10 апреля, еще адресованном в Циттау, я упомянул банкротство «Братьев Баринг». Косвенной причиной этой катастрофы явился заем из Мехико или Буэнос-Айреса в размере около 25 миллионов фунтов стерлингов, который дом взял на себя и уже авансировал. Я уже не помню в точности, какие там возникли политические препоны, словом, этот заем стал огромным фиаско на Лондонской бирже826, и тогда уже говорили о враждебном настрое ротшильдовской группы по отношению к Барингам. Короче говоря, дом Барингов не смог выполнить свои обязательства. За несколько лет до того рухнул еще один солидный дом в Лондоне, с которым «Ценкер и К°» поддерживали связи много лет, – «Джен-Теурунг» (Jen-Theurung).

В свое время Баринги приехали в Лондон с династией ганноверских Георгов827 и пользовались особым благоволением королевского дома; глава фирмы был пожалован в дворянство с титулом «лорд Баринг». Когда я в 1874 году работал в Лондоне волонтером в маленьком банкирском доме «Швольце и Ришман, преемники Джона Раппа», я от имени фирмы «Ценкер и К°» посетил Барингов.

Старый Баринг828, принявший меня в своем приватном кабинете, произвел тогда сильное впечатление – большой, седой, с неподстриженными бакенбардами по тогдашней моде, безукоризненно одетый, с белым цветком в петлице, он усадил меня в клубное кресло и совершенно непринужденно осведомился: «Now, young man, how do you like London?»829

Типичный английский old gentleman830. Во время пребывания в Лондоне я был особенно тесно связан с главой лондонской фирмы «Вильям Брандт сыновья и К°»831. Еще учеником в бременской фирме «Рёссинг и Нюмми» я познакомился с молодым Артуром Брандтом, который тоже проходил выучку в Бремене. Мы подружились и оставались закадычными друзьями вплоть до его недавней кончины. В Лондон мы приехали примерно одновременно, в 1874 году832. Он вошел в дело своих братьев Огастеса и Альфреда Брандтов833 и позднее стал младшим партнером. Старшим партнером был Огастес, женатый на австрийке из Петербурга834. Фирма уже тогда играла первоочередную роль на зерновой бирже (The Baltic835) в Лондоне. Огастес жил в красивой вилле в Денсмарк-Хилле под Лондоном, где я провел не одно приятное воскресенье. Мадам Брандт любила поговорить о России, своей родине. Говорили большей частью по-немецки. Вторым главой был Альфред, в ту пору еще холостяк, позднее он женился на англичанке немецкого происхождения836.

Мой бременский друг Артур, как я уже сказал, был младшим партнером, но, на мой взгляд, самым одаренным из трех братьев. Женился он на мадемуазель де Клермон837 из фирмы «Де Клермон и Доннер» и получил за нею значительное приданое.

В позднейшие годы, когда я два-три раза бывал в Лондоне, например в свадебном путешествии с женой в 1882 году, мы встретили в его доме самый дружеский прием.

«Вильям Брандт сыновья и К°» были, так сказать, филиалом петербургской фирмы Э. Г. Брандта. Они занимались в России крупными импортными операциями по зерну и древесине. Откуда Брандты родом, я не знаю, но, пожалуй, в свое время, в 1800‐х, их изначальная фирма была в Архангельске, одном из крупнейших портов России, в числе первых по экспорту древесины. Оттуда они учредили филиал в Петербурге, позднее занимавшийся главным образом экспортом зерна. Один из молодых Брандтов, Вильям, отправился уполномоченным фирмы в Англию и учредил в Лондоне фирму «Вильям Брандт». После его кончины фирма перешла к его сыновьям Огастесу и Альфреду и к названию добавилось «и сыновья».

При создании гарантийного консорциума первостатейных лондонских домов в поддержку пошатнувшихся «Братьев Баринг» фирма «Вильям Брандт и сыновья» совершенно неожиданно выступила с предложением участвовать полумиллионом фунтов стерлингов. Благодаря этому маневру (идея Артура Брандта) Брандты вошли в первую категорию крупных фирм Сити.

Артур Брандт был умный, четко мыслящий человек и первоклассный коммерсант, но отличался тяжелым, крайне автократическим характером. Требовал, чтобы все делалось так, как он считает правильным. Лично я никогда от этого не страдал, и все годы, пока мы с ним общались, у нас ни разу не возникало повода для ссоры, однако в фирме его не любили.

После того как его брат Огастес по причинам, связанным со здоровьем, переехал в Гамбург, а второй брат, человек болезненный, скончался в Лондоне, Артур стал старшим партнером фирмы. Младшими партнерами в нее вошли двое молодых сыновей Огастеса. Однако так продолжалось недолго, возникли претензии и конфликты, а кончилось тем, что Артур вышел из фирмы, учредив самостоятельную фирму «Артур Брандт». Вскоре после этого он потерял жену и позднее женился вторично, уже на старости лет, когда ему было под шестьдесят, на молодой женщине838. От первой жены у него было несколько дочерей и сыновей, которых я знал только детьми.

Недавно он умер в Лондоне от удара. Домом «Вильям Брандт и сыновья» руководят сыновья Огастеса, и фирма по-прежнему считается первоклассной. В петербургском доме «Э. Г. Брандт» многолетним главным владельцем и руководителем был Линдес839. В каком родстве он состоял с Брандтами, мне неведомо – то ли его мать была из Брандтов, то ли жена. Так или иначе, Линдесы были очень богаты.

В ту пору в Лондоне существовала также фирма «Ричард Брандт» (Richard Brandt)840, опять-таки боковая ветвь того же семейства, я знавал и этих господ, которые в отличие от вышепоименованных совершенно англизировались и по-немецки толком не говорили.

Один из петербургских Брандтов в свое время женился на дочери Вильгельма Штукена Соне (Софи)841, к какой ветви он принадлежал, я не знаю, однако был с ним знаком, встречал его у Вильгельма Штукена. Ныне Софи Брандт – незамужняя вдова и живет в Финляндии или в Германии. Ее незамужняя сестра Мими Штукен842 была подругой юности моей жены.

Вы спрашиваете меня еще о бароне Штиглице и фирме «Э. М. Мейер и К°» в Петербурге. Штиглиц по происхождению еврей, родом из Арользена (Пирмонт)843, откуда родом также Марк и мой дядя Герман Штёкер. Когда он приехал в Россию, я не знаю. Но, наверно, знает Мориц Филиппович. Во всяком случае, уже в годы правления императора Николая I Штиглиц играл значительную роль на Петербургской бирже. Он представлял все ротшильдовские дела в России, посредничал во всех государственных займах,