в то время, подобно Турции, убежищем для всех гонимых, травимых и преследуемых. Каноническое, падкое на преследования христианство еще не пустило в Польше глубоких корней, монархическая деспотия не могла утвердиться там, в виду независимости польского крупного и мелкого дворянства. Старосты могли, подобно английским лордам и шотландским помещикам, безгранично господствовать в своей области, не допуская никакого вмешательства со стороны короля. Реформационные идеи, особенно учение Кальвина, нашли отклик среди дворянства и городских жителей, т. е. в тех самых слоях, которые прежде были охвачены гуситским оппозиционным движением против католицизма. Поэтому Польша все еще продолжала быть для евреев вторым Вавилоном, где они в общем были защищены от кровавых преследований и потому могли беспрепятственно развить особенности своего духа, и многие из них достигли довольно видного положения. Когда евреи были изгнаны из Богемии и направились в Польшу, они были там встречены весьма радушно; поляки высоко ценили их и даже предполагали, что не могут обойтись без евреев. Когда многие из них, зная, в каком счастливом положении находятся их единоплеменники в Турции, намеревались переселиться туда, краковский наместник от имени короля принял всевозможные меры, чтобы убедить или принудить их остаться в стране. А между тем в Германии князья и города, по-видимому, не имели иной заботы, кроме преследования и изгнания евреев. Правда, они были в Польше необходимы. В их руках находилась аренда соляных копей и пивоваренных заводов, а также откуп пошлин; благодаря своему прилежанию, бережливости и находчивости, они владели наличными капиталами, которые они давали взаймы крупному и мелкому дворянству, занимавшемуся лишь военными упражнениями и политическими интригами. Отношение к ним королей, враждебное или доброжелательное, не играло большой роли, ибо дворяне, по большей части, охраняли их в своих поместьях от всяких враждебных поползновений, конечно, поскольку от этого не страдали их собственные интересы. Последние ягеллонские короли, Сигизмунд I (1506 — 1548) и Сигизмунд Август (1548 — 157, не чувствовали ни вражды, ни симпатии к евреям, да и вообще они не обладали установившимся характером, а вели государственные дела под влиянием случайных воздействий, личных симпатий, каприза и настроения. Привилегии в пользу евреев и ограничения их чередовались в царствование этих обоих королей в зависимости от того, под чьим влиянием они находились, под влиянием ли доброжелателя или врага евреев.

После смерти проницательного канцлера, Христофа Шидловецкого, в царствование Сигизмунда для евреев началось время страданий. Корыстолюбивая королева, Бона), пользовалась услугами одного бессовестного воеводы, Петра Кмиты, чтобы вымогать у евреев деньги, угрожая им изданием ограничений. Для характеристики этого негодяя достаточно указать на то, что он, с одной стороны, нагнал страх на немецких купцов в Кракове, рассказав им, будто на ближайшем сейме торговые права евреев будет еще более расширены, с другой же стороны, он, по-видимому, поддерживал предложение немцев об изгнании евреев и обещал им действовать в их интересах, чтобы таким образом получить деньги от обеих сторон.

В Польше была в то время сильная партия, которая была недовольна тем, что евреи в Польше находились в несравненно лучшем положении, чем их соплеменники в других христианских странах, и настойчиво добивались отмены все еще находившегося в силе статута Казимира IV об охране евреев от слишком суровых преследований; в эту партию входили, с одной стороны, католическое духовенство, которое требовало введения канонических ограничений евреев в польском законодательстве, и, с другой стороны, немецкие купцы и ремесленники, опасавшиеся конкуренции евреев. В царствование Сигизмунда I эта партия затронула на сейме еврейский вопрос, причем мнения разделились. Одни, именно представители немецких городов, были за полное изгнание евреев из Польши, другие за предоставление им полной свободы, а третьи за ограничение их торговли. В Германии не было бы, вероятно, разногласий по этому вопросу, в Польше же остановились на ограничений торговли. Конечно, немецкие цехи не удовлетворились принятым решением и всячески старались возбудить ненависть против евреев. Когда сильный пожар, начавшийся в еврейском квартале, уничтожил большую часть города Познани, магистрат обвинил в этом евреев, приписывая это несчастие их высокомерию и бесстыдству. Магистрат стал ходатайствовать пред маркграфиней бранденбургской о том, чтобы она упросила своего мужа, и без того недоброжелательно относившегося к евреям, Иоахима II, побудить польского короля изгнать евреев из Познани или, по крайней мере, принудить их жить вне города. Краковские купцы, опять таки немцы, обратились к королю Сигизмунду с жалобой на то, что евреи выписывают свои товары из Валахии, вследствие чего деньги уплывают из страны.

Те же краковские немцы обратились к королю с своеобразной просьбой отменить справедливый закон о том, что за убийство еврея виновный подвергался смертной казни, а за попытку уничтожения собственности евреев на виновного налагался крупный денежный штраф. И Сигизмунд был настолько бестолков, что согласился отменить действие закона, присовокупив бессмысленное увещевание о том, что граждане должны охранять евреев от насилий и уважать их привилегии.

В свою очередь, католическое духовенство было недовольно тем, что евреи в Польше сумели освободиться от позорных значков на платье и одевались так же, как и христиане. Оно так долго натравливало на евреев, пока депутаты не предложили сейму законопроект, коим евреям, под угрозой тяжкого наказания за ослушание, приказывалось носить желтые шапки. В ответ на все эти обвинения польские евреи составили апологетическое сочинение на латинском языке, где они доказывали: религиозные взгляды изменяются, и то, что сегодня считается благочестием, завтра признается заблуждением (во время реформации); поэтому люди не должны преследовать друг друга из-за религиозных убеждений; евреи не только не лишают Польшу денег, а, напротив, привлекают капиталы в страну тем, что торговлей оживляют земледелие; в Польше на 500 польских купцов приходится 3200 еврейских; ремесленников у евреев втрое больше; если бы христианские купцы не были так расточительны и продавали свои товары так же дешево, как евреи, то у них было бы столько же покупателей, сколько у последних. В этом же сочинении евреи протестуют против христианского духовенства, которое, опираясь на канонические законы, хочет разрушить нововыстроенные синагоги. Они заявляют, что признают над собой только королевскую власть, ибо под её охраной они пришли в страну и поселились в ней. Тогда было время полемических сочинений, которыми все хотели повлиять на общественное мнение. Эта защита евреев не обезоружила их врагов, но и многочисленные обвинения последних не причинили евреям большего вреда.

В точности неизвестно, сколько евреев жило в то время в Польше, Передают, будто число их доходило до 200,000 мужчин и женщин, хотя по переписи их оказалось 16,509 человек; но эта перепись была организована с целью взимания подушного налога, и потому евреи были,