К Рождеству немцы, таким образом, имели относительно стабильные фронты на реке Сомме, реке Луар и на реке Луара и хотели лишь одного – чтобы их оставили в покое. Гамбетта и Фрейсине отказались от планов наступления по сходящимся направлениям на Париж, сделав ставку на противостояние в ходе амбициозной кампании Восточной армии Бурбаки на востоке страны. Запад и север Франции поэтому застыли почти в неподвижности, но если понимать натуры Шанзи и Федерба, можно было не сомневаться, что пресловутая неподвижность надолго не затянется. Гёбен в особенности был мучим дурными предчувствиями. Крепость Перон, окруженная дивизией ландвера, все еще находилась в руках французов, угрожая коммуникациям немцев на участке между Амьеном и Реймсом. Гёбен занял позицию в Бапоме, чтобы застраховать себя от попыток Федерба прорвать кольцо блокады, но признавал, что, если бы Федерб двинулся на Перон, у него не оказалось бы сил остановить его. Федерб понимал, что его войска не в том состоянии, чтобы выдержать такую переброску, но без подкрепления Перон неизбежно падет, и военные и политические соображения требовали любой ценой предотвратить падение этой крепости. И 2 января Федерб готовился перейти в наступление.

Силы Федерба насчитывали два сильных корпуса, а немцы, блокировавшие ему путь в Бапом, располагали лишь одной дивизией и несколькими частями кавалерии. Перечисленные силы были развернуты для противостояния атаке со стороны Камбре, а не Арраса. Но Федерб недооценил и позиции неприятеля. Он рассчитывал обнаружить большую их часть западнее Бапома в Бюкуа и направил свой лучший корпус, на самом деле свой единственный по-настоящему боеспособный корпус, 22-й, на тот участок. Только его 23-й корпус двинулся непосредственно на Бапом, и половина этого корпуса, дивизия Робена, была бесполезна. Местность явно не подходила для атак: заснеженная и пустынная равнина Пикардии, и немцы в редких деревнях находились под прикрытием. Таким образом, слабая немецкая бригада, занявшая позиции в деревнях Сапинь и Беань, смогла сдержать одну французскую дивизию на главной дороге Аррас – Бапом, в то время как дальше на восток Робен позволил остановить свою дивизию всего-навсего горстке немецких кавалеристов. Лишь 3 января Федерб смог направить на Бапом 22-й корпус, но к тому времени немцы, успев сосредоточиться и закрепиться, судя по всему, были готовы сражаться за каждый дом в городе. Не желая подвергать опасности мирных жителей в ходе прямой атаки, Федерб решил воспользоваться численным превосходством для охвата с фланга и окружения гарнизона немцев. В течение 3 января 22-й корпус выдвинулся окольным путем через деревни западнее Бапома, чтобы к наступлению темноты перерезать дорогу на Альбер. Но дивизия Робена из 23-го корпуса, обеспечивавшего левый клин клещей, не высылая разведки, продвигалась вперед и была остановлена огнем нескольких артиллерийских батарей, под огнем которых французское левое крыло дрогнуло и в панике отступило.

Федерб, будучи и сам обессилен, понял, что не может требовать большего от своих войск. Позже он объяснил, что подкрепления немцев уже находились на пути и что он, считая, что уже достиг цели, снял на время осаду с Перона. Подобные действия соответствовали его подходу – проводить операции исходя из боеспособности своих войск, но его приказ об отводе сил был получен успешно действовавшим 22-м корпусом с удивлением и на самом деле оказался фатально неподходящим. Французы численно превосходили немцев, кроме того, немцы были измотаны в боях, им не хватало боеприпасов. 15-я дивизия, с тех пор как покинула Мец, не выходила из боев и находилась на пределе сил, и пока Федерб отдавал приказы на отмену атак на Бапом, Гёбен эвакуировал город и снимал осаду с Перона. Если бы Федерб не отказался от взятия Бапома, возможно, уже 4 января он овладел бы городом и, таким образом, одержал бы еще одну равноценную Кульмье победу, что умерило бы горечь финального поражения. Французы и немцы отступили на север и на юг, разойдясь по углам ринга, подобно выбившимся из сил боксерам по завершении еще не решающего раунда, а пять дней спустя, 10 января, после недели непрерывных артобстрелов, крепость Перон, наконец, капитулировала.

Шанзи между тем все увереннее и увереннее набрасывался на немцев у себя по фронту, возможно даже, его уверенность явно перехлестывала через край. Мантейфель с теми войсками, что имелись в его распоряжении, и при наличии задач в низовьях Сены, не имел возможности наголову разгромить Федерба и загнать его в пояс крепостей на севере страны: таким образом, Федерб получил оба главных для проведения успешных операций преимущества: врага, с которым он мог сойтись в бою на примерно равных условиях, и прочную основу. Шанзи ничем из перечисленного не располагал. У Фридриха Карла и великого герцога Me-кленбургского были соответствующие силы для противостояния Шанзи, и надежность базы французов в Ле-Мане зависела не от географических или искусственных факторов обороны, а исключительно от проблем с войсковым подвозом у немецких войск, с боями продвигавшихся на запад, – проблемам, с которыми все же смогла справиться ставка Мольтке и штаб 2-й армии, изыскав необходимые средства. Выжить или же нет – этот вопрос для Шанзи заключался, таким образом, в том, решатся ли немцы предпринять те или иные действия или же нет, и все при данном раскладе вполне могло бы завершиться для него благополучно, имей он хоть чуточку присущей Федербу осмотрительности, даже если бы Федерб продемонстрировал хотя бы отчасти присущий Шанзи пыл. Но на самом же деле у Шанзи не было даже ничтожного времени для приведения своих войск в порядок. За несколько дней продвижения к Ле-Ману он представлял Бурбаки все новые и новые планы наступлений по сходящимся направлениям на Париж, которые Гамбетта и Фрейсине, теперь с головой ушедшие в подготовку рейда Бурбаки на восток, настойчиво пытались убедить его отложить. Даже они понимали, что с теми силами, которыми располагал Шанзи, у него не было ни малейших шансов на успех, однако дождись он второй недели января, указывал Гамбетта, его войска получили бы усиление в виде двух дополнительных корпусов, только что сформированных в Шербуре и во Вьерзоне, и вылазка Бурбаки против коммуникаций немцев возымела бы эффект. Для Фрейсине было в новинку пытаться удержать в узде кого-нибудь из своих военачальников.

Между тем, чтобы скрыть от немцев сосредоточение войск в Ле-Мане, Шанзи направил две мощные колонны сил с тем, чтобы припугнуть немцев, не давать им покоя на их позициях и доминировать над обширной нейтральной зоной между долинами рек Юин и Луара. Одна их них продвинулась в долину реки Юин в Ножан-ле-Ротру, чтобы воспрепятствовать возможному наступлению пруссаков со стороны Шартра, где великий герцог Мекленбургский держал свои 22-ю и 17-ю дивизии (воссозданные в виде 13-го корпуса), в то время как другая, численностью до дивизии под командованием генерала Жуфруа, была послана против позиций 2-й армии в долине реки Луар. Жуфруа предоставили значительную свободу действий, и 27 декабря он заманил два немецких батальона в засаду в Троо ниже Монтуара. Немцы без особой нервотрепки сумели выбраться из западни, но Жуфруа в наступательном порыве осуществил натиск на Ванд ом, послав Шанзи взволнованный запрос об оказании помощи. В канун Нового года он предпринял весьма солидную атаку на город и 5 января собирался атаковать повторно. Но на сей раз Жуфруа потерпел катастрофическое поражение, что, собственно, неудивительно, поскольку сунулся в самое пекло широкомасштабного наступления немцев.