Офицер ответил не сразу, с удивлением глядя на стоящую перед ним красивую даму в придворном платье.

— Я... Госпожа баронесса! Но почему вы спрашиваете об этом?

— Это касается только меня. Отвечайте же!

— В Консьержери, — сообщил офицер и указал на расположенный на краю острова Сите старинный замок с толстыми круглыми башнями.

— А почему не в Шатле?

— Думаю... В Шатле нет свободных мест. Прошу вас, мадам, не задерживайте нас больше!

— Еще одно слово! Ребенок? Что с ним сделали?

— А что с такими делают? Отнесли в больницу.

И он махнул рукой в сторону, где виднелись башни собора Парижской Богоматери.

— Благодарю вас. И попрошу вас еще об одной услуге, отдайте это главному тюремщику, — добавила Лоренца, вытащив два золотых из своего кошелька. — Я хочу, чтобы с ней хорошо обращались и прилично кормили. Она и сейчас очень слаба, так пусть сохранит хоть какие-то силы. — Она обернулась к арестованной и произнесла: — Будьте спокойны, я сделаю все от меня зависящее.

— Спасибо вам! Большое спасибо! Да благословит вас Господь!

Несчастную повели дальше, а Лоренца отправилась в Лувр. Ей очень хотелось, чтобы офицер оказался человеком честным и не прикарманил ее деньги.

— Вы хорошо сделали, что дали ему две монеты, — одобрил ее позади чей-то голос с тосканским наречием. — Одна была бы слишком сильным искушением. А второй будет вполне достаточно для благополучия этой женщины.

Лоренца обернулась и не могла удержать изумленного возгласа: перед ней стоял Филиппо Джованетти и, улыбаясь, смотрел на нее.

— Сьер Филиппо! Каким чудом вы в Париже? Великий герцог вновь послал вас во Францию?

— Нет, я обошелся без герцога. Я сам послал себя сюда. Мне никто не запрещал жить в Париже, и теперь я могу гулять, где мне вздумается. Однако не будем стоять на мосту. Я провожу вас в Лувр, откуда и следовал за вами.

— Вы направлялись к королеве?

— И на этот вопрос отвечу вам «нет». Хотя признаюсь, что с королем бы встретился с удовольствием.

— Уверена, что и Его Величество обрадуется, увидев вас снова. Он был очень рассержен тем, как с вами обошлись.

— Обошлись с великой заботой, можете мне поверить. Мне выделили двух сопровождающих, и они не расставались со мной до самого Марселя. Они со мной попрощались, только посадив меня на корабль. Вот моя карета, — произнес Джованетти, указывая на небольшую карету с опущенными шторами, запряженную двумя лошадьми. Она стояла совсем рядом.

Сьер Джованетти подвел к ней Лоренцу и помог ей сесть.

— Вам непременно нужно присутствовать сегодня утром во дворце? Вы дорожите своими обязанностями при Ее Величестве королеве? — осведомился Джованетти.

— Присутствую я или нет, королеве совершенно безразлично. Я для нее значу не больше стула или стола. Но... откуда вы узнали?

— Что вы стали баронессой де Курси и придворной дамой? Для опытного дипломата подобные сведения — детские игрушки, а поскольку я вернулся только ради вас...

— Ради меня? Неужели я имею для вас хоть какое-то значение?

— Вы в этом сомневаетесь? С того самого дня, как великий герцог Фердинандо отдал вас под мое покровительство, я старательно направлял вас прямиком в западню. В довершение вас извлекли из моей кареты, чтобы заточить в тюрьму, грозя вам чуть ли не казнью!

— Чуть ли не казнью! Меня приговорили к ней и даже отвезли на эшафот. И если бы не вмешательство того, кто стал моим дорогим супругом, меня бы уже не было на этом свете.

— Об этом я знаю, но я хотел бы осведомиться вот о чем: вы счастливы?

Лучезарная улыбка, обращенная к Джованетти, послужила для него самым ясным ответом, но Лоренца произнесла:

— Я и представить себе не могла, что можно быть такой счастливой! Ничего не прося взамен, Тома де Курси дал мне все, даже любящую семью, а главное — искреннюю горячую любовь. Вопреки всем угрозам он женился на мне, и признаюсь без тени стыда, что телом и душой я полностью принадлежу моему супругу.

Сомнений не было: юная Лоренца преобразилась в цветущую красотой молодую женщину, и бывший посол почувствовал болезненный укол в сердце. Он полюбил Лоренцу с их первой, давней, встречи и в этот миг страстно позавидовал мужчине, который сумел сделать этот несравненный цветок своим, но искусство дипломата в том и состоит, чтобы не обнаруживать свои чувства, и голос его звучал все так же ровно, когда он спросил:

— Неужели вы снова получили письмо с угрозами?

— Да. Накануне венчания я получила анонимное письмо, в котором вместо подписи красовалось великолепное изображение кинжала с красной лилией. Писавший предсказывал Тома смерть, если он посмеет жениться на мне, потому что я должна принадлежать только тому, кто написал это письмо. Тома же только посмеялся над этим посланием. Он обвенчался со мной, и неведомое чудовище уже ничего не сможет с этим поделать!.. Но вернемся к вам, сьер Филиппо! Давно ли вы в Париже?

— Всего-навсего несколько дней. Их хватило на то, чтобы устроиться и разыскать вас.

— Где вы поселились?

— По-прежнему на улице Моконсей. Я выкупил особняк у тосканской короны, а новый посол по имени Матео Ботти, маркиз Кампилья, прибыл сюда из Мадрида, где его высоко ценили. Он предан душой и телом королеве Марии и поселился в особняке Гонди, с которыми находится в большой дружбе, — сообщил Джованетти с горечью, не ускользнувшей от внимания Лоренцы.

— Иными словами, королева тоже послушна Испании и готова служить ей вопреки воле короля?

— Именно так! Точно так же, как д'Эпернон, маркиза де Верней и даже министр Вильеруа! Все они поддерживают королеву, которая любой ценой хочет заключить двойной брак с испанской короной наперекор решению своего супруга. Все, что кричала несчастная, которую взяли под стражу, правда. Но кто этот человек в зеленом?

— Ясновидец, прибывший из Ангулема, человек иезуитов, стремящийся во что бы то ни стало уничтожить короля. Его уговорили повременить до коронации Марии. Коронация состоится на днях, и, признаюсь откровенно, мне очень страшно. Эта церемония может привести к дурным последствиям. И, кажется, не напрасно о них толкуют: королю Генриху грозит страшная опасность. Его надо предупредить!

— Я бы сам охотно предупредил его, но не уверен, что меня примут в Лувре и тем более прислушаются... Через неделю