Шведы подступили к Кронштадту в 1789 году на двенадцатом году его возраста, первый раз двенадцать.

Взошел он на престол 12 марта 1801 года, на 24 году от рождения, что составляет второй раз двенадцать.

Нашествие французов было в 1812 году, на 36 году жизни императора Александра; в числе 36 содержится три раза двенадцать.

Скончался в 1825 году, на 48 году от рождения — четыре раза 12 = 48, быв болен двенадцать дней.

Царствовал 24 года — два раза двенадцать.

Число 18 во всю жизнь Наполеона имело для него какое-то роковое значение: 18 Брюмера (1799 года) произошел переворот во Франции, который доставил ему титул консула; 18 октября 1812 (все числа выставлены по новому стилю) была разыграна Тарутинская битва, следствием которой была беспримерная в военной истории переправа чрез Березину; 18 октября 1813 ознаменовано Лейпцигскою битвою, с которой может сравниться разве только одна Марнская битва Аттилы с Аэцием. 18 июня 1815 [года] звезда Наполеона навсегда померкла в дыму и огне Ватерлоского дела. 18 октября того же года корабль «Нортумберленд» стал на якоре в порте св. Елены, куда привез венценосного пленника, а Людовик XVIII вторично занял престол, упраздненный Наполеоном. По официальным известиям о перенесении праха его во Францию, глубина могилы императора была в 18 английских футов, и, по странному случаю, составление протокола о перенесении его праха в Париж замедлило отплытие фрегата «Ла-Бель-Пуль» до 18 октября. Таким образом, число 18 восемь раз связано с судьбою Наполеона и четыре раза повторяется в октябре. Число 88 играет такую же важную роль в истории Стюартов, с тою только разницею, что оно чрез каждое столетие было для них признаком несчастий. В 1488 году король Иаков проиграл битву против возмутившихся подданных. В 1588 была казнена несчастная шотландская королева Мария. В 1688 король Иаков II подписал отречение свое от престола. В 1788 умер последний Стюарт, не оставив после себя наследников мужеского колена.

Нет почти ни одного из наших действий, которое не было бы ознаменовано каким-нибудь суеверием. Вы имеете намерение купить дом, желаете жениться, хотите путешествовать и не можете исполнить своих желаний, потому что сегодня пятница, несчастный из несчастнейших дней. Почему знать, может быть, ваш дом разрушится и раздавит вас, коляска ваша изломается в дороге, жена ваша… или скорее, вы сами измените супружеским обязанностям?..

Это невыгодное мнение о пятнице имеет религиозное начало: в пятницу Христос был распят; солнце померкло в тот день; из этого заключили, что пятница несчастный день, которого должно опасаться. Древние также имели свои счастливые и несчастные дни, свои fasti и nefasti. Браки, совершавшиеся в мае месяце, считались несчастливыми. 24 февраля високосных годов также находилось в числе несчастных дней. Гесиод подробно говорит о счастливых и несчастливых днях. Наши несчастия так многочисленны, причины их так загадочны, что нет ничего удивительного, что ум человеческий заблуждается, стараясь проникнуть в их тайны.

Я хотел поверить на опыте, точно ли пятница несчастнее других дней, и для того нарочно просмотрел самые верные хронологические таблицы: исследования эти удостоверили меня, что нет ни одного дня счастливее другого.

Вхожу к одному моему приятелю и застаю его в сильном волнении духа. Он прохаживался большими шагами по комнате, потирал руки, внезапно останавливался, делал странные телодвижения и был, как говорится, вне себя. «Что с тобою сделалось?» — спросил я с беспокойством. Он молчал. «Скажи, ради Бога, что такое случилось?» — «Я готов завтра же бросить все и бежать!» — сказал он. — «Куда?» — «Все равно, хоть в Киргизскую степь». — «От кого же бежать?» — «От людей». — «Ты сердишься на людей, — сказал я, — это, брат, старое. Вспомни, что ты сам принадлежишь к роду словесных тварей — и что если б даже вздумал скрыться в пещере, то и тогда останешься сам с собою — а на первый случай и этого довольно. Сердиться на людей за их пороки есть то же, что желать, чтобы лед не был холоден, а огонь жарок. Законы природы не изменяются по нашим прихотям. Страдай, терпи, наслаждайся и заставляй других терпеть…» — «Полно, полно! — вскричал приятель. — Философия твоя совсем не кстати; я вовсе не намерен требовать от людей невозможного — но хочу непременно, чтоб они были людьми, а не попугаями, чтобы не употребляли во зло благородного названия образованности, и, окружая себя всеми произведениями человеческого гения, сего, так сказать, отпечатка бессмертия души — не были столь же дики и суеверны в великолепных городах, как гренландец или эскимос в своей снежной хижине. Одним словом, я хочу не картин, не декораций просвещения, но благодетельных его плодов; не блеску, но теплоты и благотворного света, который бы руководил людьми на поприще жизни и прогнал мрак невежества». — «Ты многого желаешь, любезный друг, сказал я; в самом просвещенном государстве ты найдешь темные места, точно так же, как в самой лучшей картине». — «Я должен короче объясниться с тобою, — отвечал приятель, — повторяю, что не требую невозможного, но хочу, чтобы высшее сословие, называющееся и называемое образованным, которого каждый член готов стреляться с вами, если его не назовете просвещенным и образованным, чтобы высшее сословие, говорю я, истребило в недрах своих предрассудки и суеверия, остатки варварства, в которые не должна даже верить ныне порядочная нянюшка». — «Согласен, — сказал я, — но неужели между просвещенными людьми находятся предрассудки, это порождение невежества?» — «Садись и слушай, — возразил приятель, — я расскажу тебе сегодняшнее мое приключение, и ты подумаешь, что мы живем еще во времена Крестовых походов!

По доверенности моей тетки мне надлежало получить двадцать тысяч рублей от господина Богатонова для уплаты долгов в разных магазинах, которые ежегодно поглощают три части дохода на украшения ее бывших и настоящих прелестей трех ее дочерей. Проживая в деревне, я бывал по соседству в доме Богатонова, но в столице, где каждый круг знакомых живет отдельно между собою, как бы на особом острову, я потерял из виду это старинное знакомство. В 9 часов утра я отправился к Богатонову — вся наружность представляла, что дом его устроен по образцу европейскому. Меня встретил швейцар, спросил мою фамилию и, не находя меня в списке людей, для которых барина всегда нет дома, позвонил в колокольчик, и я, взошед по лестнице, встретил лакея, который отворил мне двери в приемную залу. Вышел камердинер и вежливо спросил меня: "Не проситель ли я?" — "По счастию, нет, — отвечал я, — но старый знакомый, пришедший за делом". — "Итак, я сейчас доложу", — сказал камердинер, подвинул стул к камину и скрылся. Через десять минут я услышал шарканье и, зная, что это означает важную утреннюю поступь знатного человека в халате, поспешил навстречу. Дверь отворяется — это Богатонов. "Здравствуйте, почтеннейший!" — вскричал он. Я протянул руку, чтобы поздороваться, но Богатонов отступил три шага назад, примолвив: "Войдите, войдите в комнату. Вы знаете, что чрез порог не хорошо здороваться". — "Совсем не знаю, — отвечал я, — и приветствую везде людей, которые от меня не отворачиваются". — "Вы забыли нас, — сказал Богатонов, — и совсем не посещаете". — "Дела, болезнь", — отвечал я. — "Обыкновенные отговорки, — подхватил Богатонов, — но я хочу представить вас жене моей и целому семейству, которое очень вам обрадуется. Помните ли, как мы весело проводили время в деревне?" — "Очень весело", — сказал я сквозь зубы, потому что лгал из учтивости. — "Жена моя с детьми и своими сестрами сидит теперь за чайным столиком. Пойдемте к ней; только я должен вас предуведомить, что она сегодня не очень весела, потому что левою ногою встала с постели". — "Как, разве у вашей супруги болит левая нога, и она, вероятно, ушиблась или оступилась?" — спросил я. — "О нет! — отвечал Богатонов. — У нее ноги здоровы, но вы знаете, что это означает несчастие". — "Опять не знаю, — сказал я, — ибо если б ступить левою ногою означало несчастие, то природа, для избежания оного, одарила бы нас одною только ногою, чтобы не было ни левой, ни правой". — "А почему знать, — возразил он, — может быть от того так много несчастия в мире, что люди созданы с двумя ногами?" — "Несчастие происходит от головы и сердца, — отвечал я, — а не от левой ноги". — "Полно, полно, — сказал Богатонов, — я и забыл, что вы философ и сочинитель. Пойдемте!" — Целое семейство приняло меня очень приветливо, особенно сестры г-жи Богатоновой, с которыми мы играли в деревне французские комедии, в коих я всегда представлял роль любовников. Ты знаешь, что для романтических женщин и театральная роль любовника имеет прелесть и оставляет приятное воспоминание. "Ну, видишь ли, Машенька, — сказала г-жа Богатонова своей середней сестре, — что не даром мылась твоя кошка, вот нам и гость". — "И у меня свечка погасла, — подхватила младшая сестра. — Я сейчас догадалась, что будет нечаянный гость". — "А приметили ли вы, — сказала середняя сестра. — Что когда Иван вносил вязку дров — полено нечаянно выпало, я тотчас сказала: будет нежданный гостье — Я не рассудил за благо спорить с женщинами о приметах и сидел, потупя глаза в землю. "Давно ли получили письма из деревни? — спросил, наконец, Богатонов. — Что нового в наших краях?" — "Вчера получил печальное известие, — отвечал я, — наш сосед, добрый ротмистр Безпечин, скончался". — "Ах, как жаль! — воскликнули дамы. — Он был такой весельчак!" — "И славный охотник, и знаток в лошадях, — сказал Богатонов. — Недаром у меня чесалось переносье, — продолжал он, — я угадал, что о мертвом слышать". — "Если бы сия примета была справедлива, — отвечал я, — то во время господствовавших насморков в нынешнюю сырую погоду надлежало бы быть моровой язве, чтобы за всяким раздражением носовых нервов получать известие о мертвом". — "Неужели вы не верите приметам?' — спросила меня хозяйка. — "Не верю, сударыня". — "Что же вас предостерегает от несчастия и разных неприятных случаев?" — "От напасти хранит Бог, а предостерегает здравый рассудок". — "Это фразы, сударь, фразы, — возразила хозяйка, — итак, знайте, что у меня под окном целую ночь собака выла; я предчувствовала, что будет покойник в семействе, а вам известно, что покойный ротмистр был двоюродный племянник моей троюродной тетушки". — "Завидую вашему познанию будущности, но не могу верить тому, что противно моим правилам и понятиям". — "Как вам угодно, останемся при своем, — сказала улыбаясь хозяйка, — но я буду наблюдать за вами и мимо вашей воли предостерегать от несчастия". — "Много благодарен за соучастие!" — Наконец, надлежало объясниться по делу, и я сказал Богатонову о причине моего прихода. "Я очень обязан вашей тетушке, — отвечал он, — за то, что она продала дешево хлеб для моих винокурен — но сегодня мне нельзя платить денег потому, что я в понедельник никаких дел не предпринимаю, а особенно не выдаю денег". — "Помилуйте! — вскричал я. — Чем понедельник хуже вторника? Одно солнце светит во все дни; земля равно питает и производит свои произрастания; небесные тела следуют одному порядку и люди делают одинакие глупости — почему же понедельник должен иметь влияние на частные дела, которые происходят от обыкновенного стечения обстоятельств, должны иметь свое начало и конец сообразно с возé можностию и зависят от наших сил, способностей, узаконений, а не от наименования или порядка дней в неделе. Таким образом, в понедельник не надлежало бы присутствовать в судах, в лавках, читать, писать, готовить кушанье и проч.". — "Воля ваша, изъясняйте как вам угодно, — отвечал хладнокровно Богатонов, — но я не преступлю моего правила, ибо в этих вещах не рассуждаю". — "Оттого-то, что вы не хотите рассуждать, происходят приметы", — отвечал я. "Вспомни, — сказал Богатонов жене своей, — как у меня вчера чесалась левая рука — видишь, что пришлось отдавать деньги". — "А у меня, напротив, чесалась правая рука", — сказала хозяйка. — "Это оттого, что ты завтра получишь деньги на покупку шали, которую ты выбрала для себя у бухарца". — За изъяснение этой приметы нежный муж награжден был поцелуем, а я вознамерился распрощаться с Богатоновым, сожалея о напрасном приходе, а еще более о том, что трое детей его были свидетелями нашей беседы и без сомнения заразятся подобными же предрассудками. Богатонов очень вежливо извинялся, просил меня прийти завтра и даже проводил до самой передней. Второпях и в досаде я накинул на себя шубу навыворот, и Богатонов промолвил: "Вот и это худой знак, и как бы наказание за вашу недоверчивость к понедельнику. Навыворот надеть платье, значит, быть пьяну или биту". — "Пьян я буду разве восторгом, — отвечал я, — а бит был и теперь — но только нравственным образом. Между тем прощайте до завтра". — Я спешил на улицу и, захлопнув за собою двери, еще оглянулся кругом, чтоб увериться, не в лесу ли я. Для рассеяния моего горя я пошел к нашему общему приятелю Веселину которого просвещенный ум и любезность долженствовали вознаградить меня за мою неудачу. Я вспомнил, что сегодня день именин старшей его дочери, умной девочки лет 11-ти; и так по дороге зашел в английский магазин и купил игольник с иголками. Я не застал дома Веселина и так, поздравив дочь его, отдал ей подарок. Г-жа Веселина очень благосклонно приняла этот знак моего внимания и сказала своей дочери: "Возьми, душа моя, гривенничек и отдай Архипу Фадеевичу; ты знаешь, что железа нельзя дарить, а должно продавать". Я не мог скрыть моей досады. "Неужели и вы верите в приметы? — спросил я. — Едва лишь выбрался из области очарования и снова попал в волшебный замок. При вашем просвещении, при вашей любезности можно ли заниматься такими пустыми вещами?" — "Нет, сударь, — возразила г-жа Веселина, — я сама прежде смеялась, но опыт удостоверил меня в противном. Приметы мои всегда сбываются. У меня сегодня разбилось зеркало, и я чрезвычайно беспокоюсь, чтобы не случилось несчастия". — "Несчастие — потеря зеркала", — отвечал я, невольно рассмеявшись и потирая правый глаз, который, не знаю, как-то засорился. Г-жа Веселина тотчас вывела из сего важные последствия. "Вот видите, вы смеетесь, потому что у вас правый глаз чешется, а мне верно плакать, потому что у меня чешется левый глаз". — "Ах, сударыня! у меня чешется язык, чтобы сказать вам, что матери семейства, женщине воспитанной и образованной, право стыдно верить предрассудкам, которые неприятно встречать даже в самом народе; предрассудкам, которые перейдут к детям и заразят оным целое поколение". — "О! вы, господа ученые, ничему не верите". — "Верим вероятному и полезному для блага рода человеческого, но вооружаемся противу странных и вредных предрассудков, которые делают человека невольником всех окружающих его предметов. Между тем, позвольте попросить у вас иглы с ниткою, чтобы сшить рукопись одной статьи, посылаемой мною в журнал 'Северный Архив'". — "Лизанька! — вскричала г-жа Веселина. — Подай мне иголку!" Дочь принесла, и г-жа Веселина, отдавая мне оную, уколола меня в палец так больно, что я невольно вскрикнул. "Помилуйте, сударыня, — сказал я, — довольно, что меня будут колоть критиками и эпиграммами по напечатании статьи: зачем же вы хотите колоть меня перед выходом оной в свет?" — "Эта операция не касается до вашего сочинения, — отвечала г-жа Веселина, — но, подавая иголку, надобно непременно уколоть, чтобы не поссориться". — "Я скорее поссорюсь за предрассудки, нежели за оказанную мне услугу". — "Однако ж время не терпит, простите, до свидания!"