Ни толком обдумать происходящее, ни принять какого-либо плана или обдумать дальнейшие действия Курт не успел: стоило ему присесть у стола, подперев гудящую голову, как в дверь застучали – часто-часто, осторожно, но назойливо, и отчего-то он ничуть не удивился, увидев на пороге Петера Ульмера.

– Я уж с полчаса вас разыскиваю, майстер Гессе, – с заметной укоризной произнес молодой инквизитор и, прокашлявшись, пояснил: – Дело в задержанных по обвинению в убийстве девочки у ратуши.

– Мы ведь передали их светским? – хмуро уточнил Курт, искренне уповая на то, что магистратские служители не растеряли остатки совести и здравого смысла, а юрисдикционная чехарда не начнется заново и не станет бесконечной.

– Верно, – торопливо кивнул Ульмер. – Но ведь вы свидетель – и свидетель обвинения, и просто свидетель, и инициатор обвинения… И кроме того, по причине отсутствия майстера Нойердорфа именно вы являетесь представителем Официума, а ведь это Официум передал арестованных рату и перевел дело из ведомства Конгрегации в светское. Без вашего присутствия суд невозможен, а он уже вот-вот начнется, все ожидают только вашего присутствия.

– Резво, однако, – заметил Курт, краем глаза уловив, как напряглась ведьма. Ульмер передернул плечами:

– Если позволите мое мнение, майстер Гессе, это все Его Преосвященство. Полагаю, он подсказал рату устроить суд как можно скорее, пока горожане под впечатлением его проповеди, тихи, довольно спокойны и не настроены учинять какие-либо непотребства.

– Логика есть, – вздохнул Курт, невольно бросив взгляд в окно; выходить в город, вдруг ставший опасней, чем поле боя, не было решительно никакого желания, однако сочинить мало-мальски правдоподобную причину для отказа было попросту невозможно.

– Понимаю, что это мешает делу, – сочувствующе произнес Ульмер, – и я не стал бы отвлекать вас от расследования, отнимать у вас время, но сами понимаете…

– Еще бы, – покривился Курт недовольно и, помедлив, кивнул: – Скоро буду.

– Это обязательно? – напряженно уточнила Нессель, когда он закрыл дверь и замер посреди комнаты, массируя ноющий лоб кончиками пальцев. – Ты никак не можешь отказаться?

– Нет; regulae juris[90], чтоб им пусто было. Протокольные предписания. Надо идти… Я, – мрачно усмехнулся Курт, – разумеется, могу встать в позу и послать их куда подалее, и при моей репутации этому даже могут не удивиться, однако скверно это будет выглядеть после того, как я задвигал патетические речи о законности перед толпой горожан.

Ведьма лишь молча вздохнула, понимающе кивнув, и покрепче сжала розарий в ладони с таким видом, словно это был кастет, а она готовилась к уличной драке не на жизнь, а на смерть. С другой стороны, de facto дело так и обстояло. Если мир внезапно не наполнился невероятными случайностями сам по себе, любой шаг в этом городе мог стать последним.

Лестница вниз, в трапезный зал… Сколько десятилетий назад ее поставили и когда в последний раз чинили?.. Ступени скрипят и проседают под ногами, а перила (и как не замечал этого прежде?) шатаются; и при хорошем толчке, если споткнуться и навалиться на них, старое дерево легко проломится. Высота невелика, но это как повезет…

Стоп!

Курт отшатнулся назад, схватив ведьму за плечо и рванув за собою, хозяйка «Ножки» тихо вскрикнула, немыслимо извернувшись и едва сумев удержать равновесие, и несомый ею глиняный горшочек лишь чуть накренился, слегка плеснув на пол горячим жирным варевом, а не вылетел из рук и не выплеснулся майстеру инквизитору в лицо…

– Простите, – пробормотала хозяйка с заметным облегчением и тем же торопливым шагом ушла к столу по правую руку, где дожидался заказа кто-то из жильцов.

– Сколько мы так продержимся? – чуть слышно шепнула Нессель, и Курт так же тихо отозвался:

– Я даже не уверен в том, что это часть их плана. Я теперь ни в чем не уверен, – добавил он, беря ее за руку и медленно выходя наружу. – И вот эта неуверенность – частью их плана как раз вполне может быть.

Ведьма молча взглянула на него снизу вверх, явно ожидая объяснений, но переспрашивать не стала, молча пойдя рядом.

Часть плана… Подкинуть пару неудач и ввести в состояние, когда неудачи начнут сыпаться одна за другой даже там, где их не предполагалось? Почему нет. Когда на плацу доводилось отрабатывать бой, и на душе было спокойно – ошибки бывали не так уж часто, но если что-то шло не так, если постоянно опасался получить удар, если всякий миг думал о том, что вот-вот случится оплошность, если боялся – оплошность случалась непременно. Сейчас майстер инквизитор выискивает в окружающем мире опасности там, где их никогда и не бывало, и не это ли помогает неведомому противнику в его деле?

Ведь удавалось избегать их прежде, когда не знал о них?..

Не знал о них…

Курт приостановился на мгновение, бросив взгляд вокруг, и медленно двинулся дальше, пытаясь ухватить и выстроить в ряд скопище мыслей, что судорожно и торопливо, наступая друг на друга, завертелись в мозгу.

Это было, уже было… Было похожее… Выводящий на пути. Чародей, способный увести в мир воспоминаний, в мир прошлого – сперва мыслями, а после, неведомым образом, и телесно. Не похоже на его работу, но вместе с тем есть что-то общее… Что?.. Восприятие мира? Ощущение, что окружающая реальность колеблется и смещается, что нечто затягивает в себя, не позволяя воспринимать, оценивать, осознавать происходящее с прежней четкостью?..

Что помогло тогда, что сработало?..

Primo – успокоиться.

Вдох. Выдох…

Secundo – не погружаться в мир вокруг себя, смотреть со стороны, словно на улицу перед домом, видимую из окна; ни в коем случае не позволить себя увлечь хоть чем-то.

Вдох…

Утоптанная земля под ногами – реальность. Твердая и незыблемая. Солнце над головой – реальность. Неколебимая.

Выдох.

Стены домов и проходящие мимо люди – реальность.

Черепица на крыше, готовая вот-вот сорваться на голову, – фантазия. Это может случиться, а может и нет. И скорее всего – не случится.

Tertio. Следить за каждой мыслью и контролировать любое ее движение.

Мир опасен. Случиться может, что угодно и когда угодно, но случается куда реже, чем могло бы. И даже теперь, когда все признаки сошлись на том, что охота объявлена, – несчастья не сыпались в таком уж великом количестве…

Скрипящая старая лестница? Она скрипела всегда, попросту раньше это не замечалось, потому что не подозревал об опасности.

Проседающий под подошвами мостик? Он такой уже не первый десяток лет.

Поперхнулся пивом? Нечего дергаться на крики за стеной, точно курсант-второгодка.

Споткнулся и едва не напоролся на штырь? Под ноги надо было смотреть; будь рядом Хауэр – совершенно справедливо устроил бы нагоняй за рассеянность и неуклюжесть, ибо готов должен быть ко всему и всегда, вне зависимости от ситуации, и уж точно не должен поскальзываться на уличном мусоре…