Чистильщик был уверен, что зомбак в шляпе и очках опять проигнорирует вопрос, но он ошибся.

— Братство лишилось очень нужных ему сейчас членов. Их места вакантны. — Равиль вновь склонился над Гурбаном. — К счастью, у нас есть подходящие кандидаты. — И поднес к его лицу открытую ладонь, на которой извивались слизни.

* * *

Защитный контур — что это вообще? Воображение нарисовало нечто вроде «рамки»-металлодетектора, когда Данила приблизился к проходной. Так вот что бы это ни было, отец не обманул — контур действительно оказался отключен, иначе Дана уже не было бы в живых. По неоднократно проверенным сведениям Братства, неизвестного рода излучение поражало симбионтов, а вместе с ними убивало братьев.

В проходной почти не осталось стекол, ветер намел сюда земли, пожухлых листьев и снега. Под ногами хрустели осколки, но Данила этого не замечал, ведь подбираясь к лифту, кнопка которого призывно горела, он пережил минуту беспредельного ужаса: его просто-таки тянуло броситься назад, отказаться от встречи с отцом, плюнуть на затею Братства с вербовкой нового, очень важного члена. Прочь отсюда со всех ног, бежать чуть ли не до самой Москвы без передыху!.. Сердце отчаянно колотилось. Ноги стали ватными. Дан втянул голову в плечи и постоянно озирался. Но все же людской своей сутью он сумел превозмочь ту часть себя, что трепетала в панике, что знала — впереди и повсюду притаилась смерть, ту часть, которая до последнего не верила, что Павел Сташев позволит сыну проникнуть в запретное подземелье.

Дверцы лифта — достаточно просторного, человек десять поместятся запросто — открылись сами, приглашая Дана войти. Не по лестнице же ходить гостю дорогому…

Он замешкался — шаг вперед, и пути назад уже не будет. Еще не поздно повернуть!

Нет, уже поздно. Двери за его спиной сошлись, сумрачная кабинка устремилась вниз, а желудок Данилы, наоборот, взлетел и застрял в трахее.

Остановка. Металлический скрип — будто петли не смазаны. Кабинку тряхнуло. Желудок Дана вернулся на положенное ему природой место. По виску потекла капелька пота.

Двери открылись, но Данила не спешил выходить — впереди его ждал короткий коридор, что заканчивался тупиком.

— Сын, смелее. — Голос из динамика, встроенного в панель вызова диспетчера, заставил его вздрогнуть. — И жди дальнейших указаний.

Динамик замолчал, в нем что-то зашуршало и щелкнуло, а дверцы лифта принялись закрываться — Дан едва успел протиснуться наружу. Шаг, другой, еще… Метров через пять он уткнулся в стену. Ну и что теперь? Куда?..

Зажужжала миниатюрная видеокамера, закрепленная в углу у потолка. Натужно улыбаясь. Дан сделал ей ручкой. Нерушимая, казалось бы, стена медленно поползла в сторону.

— Иди вперед, не сворачивая. Жди дальнейших указаний. — Откуда шел голос на этот раз, Данила так и не понял. Пожав плечами, он шагнул в открывшийся коридор.

Пол здесь был устлан линолеумом, имитацией паркета. Внимание Дана сразу привлекла табличка на белой стене справа: «Не входить! Убьет!». Дан застыл на месте, пытаясь сообразить, куда тут в принципе можно войти и что именно может убить. Так ни до чего не додумавшись, он медленно пошел по коридору. Следующая табличка, уже слева, гласила «Запретная зона! Только для работников допуска А!». Дан не был работником, но это его не остановило. Немного нервировали знаки биологической опасности, под трафарет нанесенные на стены через каждые пару метров, но это и близко нельзя было сравнить с тем ужасом, что охватил его у входа в приборостроительный завод — проходная оставила в его душе неизгладимые впечатления; он даже не заметил, как одолел турникет там…

А потом слева в стене обнаружилась стеклянная дверь, вот только ни ручки, ни замка на ней не было. За дверью клубился то ли дым, то ли туман. А еще там что-то было. Дан шагнул поближе и прижался лицом к стеклу:

— Эй, есть там кто?

От мощного удара дверь завибрировала. Дан отпрянул, непроизвольно выставив перед собой руки. Он так и не рассмотрел неведомое существо, что кинулось на него с той стороны бронированного — иначе бы разбилось — стекла. Одно точно — существо было весьма крупным и агрессивным.

Биологическая опасность, да? И запретная зона?..

— Отец, что это было?! — крикнул Дан и, не дождавшись ответа, двинул дальше. Жутко хотелось связаться с братьями по сети, посоветоваться, получить от них поддержку, но он точно знал, что Равиль этого не одобрил бы.

Возле проема справа, ведущего на лестничную площадку, голос отца велел ему свернуть и спуститься этажом ниже. Тут в углу, возле железного ведра, валялись окурки сигарет, дым которых отравил никотином легкие лаборантов более двадцати лет назад — отец плохо относился к вредным привычкам, а больше в подземелье никто не обитал, его покинули в самом начале Псидемии. Данила знал об этом потому, что это было известно Братству.

— Сверни в левый коридор.

Дан так и сделал. И увидел в конце коридора мужскую фигуру в белом халате. Он чуть не задохнулся от радости: это же отец! Он наконец-то нашел отца! Не бесплотный голос из динамиков, но вот он, рядом! Отец махнул рукой — мол, давай сюда — и, отворив дверь и оставив открытой, исчез за ней.

— Я сейчас! — Данила побежал по мрачному коридору, в котором царило запустение.

Коридор освещался светильниками с длинными лампами. И работающих светильников было через один, а то и через два-больше, целые сектора коридора погрузились во мрак. Но там, у двери, было светло.

— Отец, ты где? — Дан подбежал ко входу в просторное светлое помещение, его туда внесло на крыльях радости, как сказал бы дядя Натан.

Он даже не посчитал плохим признаком то, что дверь за ним закрылась сама собой и свет у потолка начал мигать в такт сработавшей, противно завывшей сирены.

Одна стена помещения была стеклянной, вроде той двери, за которой клубился туман. За стеклом стоял, скрестив руки на груди, отец. Все слова, что Дан хотел сказать ему при встрече, застряли в глотке, он не мог выдавить из себя ни звука, зато во все глаза рассматривал своего старика. Тот очень изменился за время, прошедшее с их последней встречи. Хотя всего-то два года миновало, не срок в общем-то, а отец словно стал ниже ростом, от гордого разворота плеч не осталось и следа — теперь он сутулился. Смоль его волос сменила седина. Только взгляд остался таким же острым, вскрывающим покровы, отсекающим все наносное и зрящим в суть. Чуть склонив голову к плечу, отец смотрел на Дана — и доставщику стало не по себе, будто он в чем-то провинился перед родителем и ждет теперь наказания. Даже самому захотелось встать в угол.

— Отец… — едва слышно пробормотал Дан, словно боясь вспугнуть призрака, который возьмет да растворится утренним туманом в лучах солнца, и добавил уже громче, увереннее: — Здравствуй, отец!

А вот Павел Сташев не спешил здороваться с сыном. Неужели не рад встрече?.. Внутри у Дана все похолодело. Не так он представлял себе все это. Крепкие объятия, хлопки по спине и даже скупые мужские слезы — где это всё?..