— Итак… Сконцентрируйся на моих словах.

Вытягиваю первую. Его плечи вздрагивают. Выкидываю в пакет.

— Первое: Завтра ты не садишься за руль. И никогда после сессии в течение суток не делаешь этого.

Если возникает крайняя необходимость, тогда твоя скорость должна быть максимально низкой, музыка выключена, ты сосредоточен. Ты под естественными опиатами. В течение суток. Осознавай это.

— Второе…

Я взял практически самые тонкие иглы и следы должны быстро исчезнуть. Но…

Мой взгляд падает на его книгу.

— «Первое правило бойцовского клуба?»

— «Никому не рассказывать о бойцовском клубе»

— «Второе правило Бойцовского клуба»?

— «Никогда никому не рассказывать о Бойцовском клубе.»

— Никогда и никому. У тебя есть только МЫ, чтобы обсуждать это. Если тебе очень нужно — ты пишешь, я перезваниваю, — может быть, позже я выпущу его в сообщество, сейчас — нет. — И негласно ты ничего никому не рассказываешь тоже. Твою спину мы сейчас подлатаем. Она быстро заживет. Тебе будет хотеться демонстрировать. Необъяснимо. Не нужно этого делать. Пока на ней следы, ты не обнажаешь ее публично. Это опасно для тебя и для нас. Любая публичка исключительно «из моих рук». Если ты скомпрометируешь Женю — ты выйдешь из кинка.

— Я этого никогда не сделаю.

— И тебе будет хотеться втыкать в себя иглы самому. Через некоторое время.

Высыпаю горсть игл на стол, приправляю пакетиками стерильных салфеток.

— Это тебе… Ты НИКОГДА не делаешь это без моего разрешения. Ты пишешь, я разрешаю или нет. Это важно. Никогда без моего разрешения. Или ты будешь наказан. Сильно. Не болью. Отсутствием нашего внимания.

— Я понял.

Нет. Пока еще не понял. Но ты поймешь…

— Дальше. «Третье правило Бойцовского клуба — в схватке участвуют только"… трое. Мысль ясна?

— Конечно.

— Если ты захочешь поиграть на стороне, я тебя отпущу на столько, на сколько тебе будет нужно. Это не проблема. Но, разорвав, естественно, наш с тобой кинк. Ты видел это в нашем контракте. Так?

— Так.

— Обещать, что ты вернешься к нам и твое место никто не займет, я не стану. Не могу этого гарантировать. Но, если ты, не предупредив меня, нарушишь нашу договоренность о троих, то пути назад не будет однозначно.

— Я понял. Я могу спросить?

— Да.

— «Третье правило бойцовского клуба» действует в обе стороны?

— Из соображений безопасности или ревности ты сейчас об этом спрашиваешь?

— Ревности…

— Молодец. Всегда будь честным со мной. Иначе, я не смогу удерживать твои пределы. И смысл в наших отношениях пропадет. Третье правило. Третье правило создано из соображений чистоты. Я — могу себе ее гарантировать. Ты — не можешь мне ее гарантировать. Дальше. Ты — принадлежишь нам. Мы тебе — нет.

— Это сложно принимать, — вздыхает.

— Учись. Но, несмотря на сказанное. Я — противник случайных связей. Кинк, по возможности, должен быть закрытым.

— А… Женя?

— Женя не должна тебя беспокоить. Она возьмет только из моих рук.

Всё, иглы вынуты. Зажимая щипцами тампон смоченный в джине, протираю его спину, под его тихое шипение.

Женя, обернувшись полотенцем, выходит из душа.

Садится перед ним в мое кресло, закидывая ногу на ногу.

Я рассматриваю его шею. Длительное напряжение и спазм мышц. Завтра обернется головной болью.

— Андрей. Я поправлю сейчас твою шею. У тебя спазм. Расслабь.

Перехватываю за челюсть и затылок.

— Расслабься. Вдох.

Обманное движение против направления рывка. Мышцы, сопротивляясь напрягаются. Резко в другую сторону. Хруст.

— Фак!

Неожиданные сильные ощущения, да.

Мы улыбаемся с Женей друг другу.

— Всё нормально…

Теперь еще раз, в другую.

— Не сопротивляйся.

Давление. Рывок.

Вот теперь — нормально.

— На диван, на живот.

— Зачем?..

— За удовольствием, Андрей. За удовольствием и заботой

— Окей…

— Женечка, — киваю ей.

Она садится чуть ниже его спины.

Наношу на раны пару спреев — пантенол и тайское масло. Первые минут десять охлаждает и обезболивает, потом разогревает и успокаивает.

Женя кладет ладони. Вдавливается в поясницу и медленно ведет вверх.

Он закрывает глаза.

Вниз…

Сдавленный стон.

Да, это нереальные ощущения. Чем-то сродни тем, которые испытываешь, надавливая на уже заживающий синяк. Но гораздо ярче, гораздо глубже и прошивающие по всем нервным окончаниям — живот, пах, затылок…

Сначала.

Вверх…

— Ооо…

Потом, когда масло меняет своё действие — настолько расслабляющие, что сложно не отключиться.

Вниз…

— Да…

Вверх…

— Вы… хотя бы… люди?..

Женя наклоняется… Шепчет:

— Нет. Засыпай…

И он послушно закрывает глаза.

Охранник машет мне рукой.

Притормаживаю за шлагбаумом.

— Добрый вечер, Олег Андреевич!

— Добрый вечер, Иван.

— К Евгении Владимировне сегодня приезжали. Но никого не было дома. Я звонил, Вы не ответили.

Мы были в бассейне. Не разобрал еще входящие.

— Кто?

— Мужчина. На разрисованной белой тачке под змею. Такой…

— Тату, пирсинг? — уже понял кто, но на всякий уточняю.

— Да.

— Хорошо, спасибо.

Поднимаю глаза на окна. На кухне свет. Но это ничего не значит, моя рассеянная девочка часто забывает его гасить.

— Ваши полчаса назад прошли.

Пришлось отправить их на такси. А самому помотаться по делам.

— Спасибо.

Ася подлетает обнимая меня за ногу.

И заговорщицким шепотом:

— А что ты мне купил?

Черт… Все время забываю.

Развожу руками.

— Обещаю, завтра куплю тебе коллекцию киндеров.

Женя будет ворчать…