Нашей первоочередной заботой станет решение продовольственной и жилищной проблем. Все имеющиеся силы будут мобилизованы на удовлетворение этих самых насущных потребностей народа.

Мы призываем рабочих, крестьян, трудовую интеллигенцию, всех советских людей в кратчайший срок восстановить трудовую дисциплину и порядок, поднять уровень производства, чтобы затем решительно двинуться вперед. От этого зависит наша жизнь и будущее наших детей и внуков, судьба Отечества.

Мы являемся миролюбивой страной и будем неукоснительно соблюдать все взятые на себя обязательства. У нас нет ни к кому никаких притязаний. Мы хотим жить со всеми в мире и дружбе. Но мы твердо заявляем, что никогда и никому не будет позволено покушаться на наш суверенитет, независимость и территориальную целостность. Всякие попытки говорить с нашей страной языком диктата, от кого бы они ни исходили, будут решительно пресекаться.

Наш многонациональный народ веками жил исполненный гордости за свою Родину, мы не стыдились своих патриотических чувств и считаем естественным и законным растить нынешнее и грядущее поколения граждан нашей великой державы в этом духе.

Бездействовать в этот критический для судеб Отечества час — значит взять на себя тяжелую ответственность за трагические, поистине непредсказуемые последствия. Каждый, кому дорога наша Родина, кто хочет жить и трудиться в обстановке спокойствия и уверенности, кто не приемлет продолжения кровавых межнациональных конфликтов, кто видит свое Отечество в будущем независимым и процветающим, должен сделать единственно правильный выбор. Мы зовем всех истинных патриотов, людей доброй воли положить конец нынешнему смутному времени.

Призываем всех граждан Советского Союза осознать свой долг перед Родиной и оказать всемерную поддержку Государственному комитету по чрезвычайному положению в СССР, усилиям по выводу страны из кризиса.

Конструктивные предложения общественно-политических организаций, трудовых коллективов и граждан будут с благодарностью приняты как проявление их патриотической готовности деятельно участвовать в восстановлении вековой дружбы в единой семье братских народов и возрождении Отечества.

Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР.

18 августа 1991 года.

Человек, родившийся в другую эпоху, вполне может не понять, что же в этом обращении вызвало возмущение людей, почему они пошли на баррикады, ведь написаны и произнесены правильные слова. И сейчас бы многие мечтали о том, что в этом обращении провозглашалось. Я, перечитав все это сейчас, заново, тоже задаю себе этот вопрос: почему первую нашу реакцию можно обозначить словами: возмущение, отторжение, ужас, протест?

А вот почему. Мы к этому времени не верили ни одному слову Горбачева и его соратников. Мы, выросшие в эпоху «эзопова языка» и лживых обещаний, умели отличить пустую болтовню от того, что будет в реальности. Особенно если эта болтовня исходит от председателя КГБ и подобных ему официальных лиц.

Если же судить не по риторике, а по делам, то дела предполагались следующие:

Было объявлено о чрезвычайном положении в Москве сроком на шесть месяцев,

ввод войск в Москву,

жесткая цензура в СМИ и запрет ряда из них,

отмена ряда конституционных прав и свобод граждан.

За шесть предшествующих лет деятельности Горбачева у нас отняли все: чувство покоя, стабильности, уверенности в завтрашнем дне, де-факто — 8-часовой рабочий день (чтобы прокормить семью, надо было работать за троих,) ощущение личной безопасности… Но оставалась дарованная свобода слова и передвижения по миру. Если сейчас и это отнимут, с чем мы останемся?

Вот такие возникли ощущения.

У нас отнимали свободу! И сил смиряться уже не было.

Они вводили в центр города танки.

Против кого? Зачем? Против народа, который покорно соглашался терпеть все фокусы, все недомолвки, все (мягко скажем) странные решения своего лидера, красовавшегося на Западе, как герой?

И вот теперь о нем, лидере… Кого ни спрашивала, никто в те дни не верил, что Горбачев ничего не знал. Ему вообще перестали доверять. А тут думали так: понял, что завел страну в никуда, а назад дать ход боится. Вот и сочинил вместе со своими же ставленниками историю: он, мол, больной, а те пусть действуют.

Потом Янаев не раз заявлял, что документы ГКЧП были разработаны по поручению Горбачева, а последний председатель Верховного Совета СССР А. Лукьянов подтвердит, что ГКЧП был фактически создан на совещании у Горбачева в марте 1991 года.

Сам Горбачев в своей обычной туманной и витиеватой манере говорит, что подготавливал только шаги по реализации закона СССР «О правовом решении чрезвычайного положения».

Лично у нас вопрос об участии Горбачева в заваренной каше сомнений не вызывал. И вот почему. Мы хорошо знали, каким преданным человеком был министр обороны Д. Т. Язов. То, что он без согласия своего непосредственного начальника (в данном случае президента СССР), не пошел бы ни на какую авантюру, было очевидно. Честный служака, фронтовик, добровольно ушедший на фронт, не дождавшись призывного возраста, он был верным присяге до мозга костей.

Выражаясь нынешним языком, М. С. Горбачев кинул своих соратников. Да что соратников! Весь наш народ кинул.

А теперь о том, что разворачивалось перед нашими окнами. Потому как из-за местоположения нашего дома мы имели возможность, даже не выходя на улицу, наблюдать за происходящим. А уж когда выходили, оказывались в гуще событий.

Для начала — с грохотом двигаются по Садовому кольцу танки, БТР, БМП. Как год назад, в 90-м, на парад Победы, 45-летию. Тогда в этом параде участвовал и наш муж и отец. Мы стояли на подоконнике и любовались боевой техникой, вопили: «Ура!!!»

Но сейчас эти танки направлены против нас.

Знали бы вы, какое это унизительное чувство!

Мне позвонила моя Майка из Чехословакии:

— Галя, что у вас там происходит?

Они уже узнали и переживают за нас.

Из-за грохота военной техники я почти не могу разобрать ее слов.

— Танки, Майка, танки на улицах.

И мы с ней плачем.

Но плакать нельзя. А что можно? Что вообще делать-то?

Идем на улицу. Люди говорят, что Ельцин выступал «как Ленин, на броневичке», призвал всех идти к Белому дому. Ельцин к тому времени был избран Президентом РСФСР и теперь, похоже, брал власть в свои руки.

До Белого дома (Дома Советов Российской Федерации) нам идти две минуты. Перейти на другую сторону Садового кольца по подземному переходу, миновать Большой Девятинский переулок, и вот он, горбатый мост, а за ним Белый дом. Тогда к нему доступ был открыт, ни заборов, ни КПП.

Моросит мелкий дождик. Люди собрались у самого здания Дома Советов. Нас пока не очень много. Все полны решимости стоять до конца, сколько бы техники ни пригнали.