в компетентные органы. Я не думаю, что наше вмешательство как-то способствовало счастливому исходу поисков (оставленное в квартале Пикпюс, авто было обнаружено спустя сутки), но господин Кандидье умолял незамедлительно его уведомить, если машину вдруг удастся найти. Жером соизволил лично сообщить ему эту приятную новость по телефону.

В тот же день господин Кандидье снова явился на набережную Орфевр – на сей раз уже для того, чтобы поблагодарить комиссара. Жером и я работали, когда дежурный вручил моему шефу визитную карточку фабриканта.

– Пропустите его, – сказал комиссар.

Я собирался удалиться, но он жестом остановил меня:

– Останьтесь, Гайяр. Это всего лишь визит вежливости – отнимет пару минут, не больше.

Я улыбнулся, поняв, что мое присутствие должно будет побудить гостя не задерживаться. В этом я ошибался.

Господин Кандидье оказался довольно полным мужчиной с проседью, обрюзгшим лицом и бесцветными глазами, взгляд которых казался то робким, то блуждающим, из-за чего сам господин Кандидье вызывал то жалость, то недоверие.

Он только что забрал свой автомобиль со стоянки префектуры и начал с того, что рассыпался в благодарностях перед Жеромом, который, привстав со своего места, указал ему на стул и извинился за то, что принимает его среди всех этих груд бумаг.

– Работы – по горло, мой дорогой мсье Кандидье. Но я все равно чрезвычайно рад нашей встрече… Вижу, вы остались довольны. Машина не сильно пострадала?

– Целехонька, господин комиссар! Слава богу! Вот уж действительно повезло так повезло!.. Ведь она не была даже застрахована от угона…

Но внезапно я заметил, что наш должник, изливаясь в словах признательности, почти не придает значения тому факту, который привел его к нам. Продолжая говорить о машинах и страховках, он, казалось, думал о чем-то совершенно ином. Речь его становилась все более путаной, да и сам он едва удерживался от того, чтобы не перейти к другой занимавшей его проблеме. Я бросил взгляд на Жерома и увидел, что тот, будучи превосходным психологом, с любопытством ожидает объяснения подобного поведения.

Господин Кандидье неуклюже продолжал разговор. Он пустословил. Он несуразно перескакивал от одной мысли к другой, так и не переходя, похоже, к тому, что его заботило. Затем вдруг, когда неловкая пауза уже начала затягиваться, он отбросил все эти ухищрения.

– Господин комиссар, – заявил он преисполненным тревоги голосом, – я чрезвычайно рад – гораздо больше, чем вы можете полагать, – тому, что благодаря пропаже и счастливому обнаружению моего авто я имею возможность поговорить с вами. До этого дня я не решался рассказать вам о тех опасениях, от которых я жестоко страдал раньше и которые все чаще и чаще охватывают меня по мере того, как приближается эта дата. Ах! Вы станете меня презирать…

– Говорите, прошу вас, – промолвил Жером, выказывая самую искреннюю благожелательность.

– Шестнадцать лет тому назад суд присяжных департамента Сена вынес приговор, который переполнил меня безграничной радостью. По этому приговору один из моих бывших работников, некто Жюгла, получал десять лет каторги за убийство одного из ему подобных, такого же проходимца, как и он сам.

Этот Жюгла, господин комиссар, терроризировал меня целых два года. Я уволил его – то был настоящий бандит. Так этот негодяй довел до моего сведения, что приговаривает меня к смерти, и на протяжении двух лет, мсье, я жил в страхе: он играл со мной, как кошка с мышкой. Я то и дело становился жертвой жестокой шутки, зловещего фарса, повергавшего меня в еще больший трепет, – по правде сказать, я отнюдь не храбрец. Думаю, в конечном счете он бы меня убил, даже просто нагоняя на меня ужас: не раз мне казалось, что еще немного – и я умру от страха! Но утром приходила гнусная записка: «Вчера это была только шутка. В следующий раз все будет всерьез» – ну, или что-то в этом роде. Можете себе представить, как я обрадовался, когда суд присяжных вынес вердикт!.. Какое это было освобождение!.. Какое воскрешение!..

– Могу вас понять, – признался Жером. – Но если с момента вынесения приговора прошло шестнадцать лет, ваш мучитель отбыл свое наказание еще шесть лет тому назад; сейчас, получив статус ссыльного, он находится под строгим надзором в Кайенне… но через четыре года будет свободен[133].

– Вот видите! – простонал господин Кандидье. Губы его дрожали, на лбу выступили капли пота. – Освободится – и снова будет меня мучить! Я уже считаю дни этой невыносимой отсрочки. Постоянно о ней думаю, и вот сегодня, господин комиссар, раз уж представился случай… Я решил рассказать вам все это, чтобы иметь ободряющую уверенность в том, что меня защитят, когда он вернется!

Жером едва заметно покачал головой и посмотрел на господина Кандидье с сочувствием:

– Ну… это случится не так скоро. Ваш демарш слишком уж преждевременный… Я хочу сказать: сейчас – преждевременный… Но почему вы тогда – шестнадцать лет тому назад – не сообщили в полиции обо всех этих преследованиях, объектом которых вы были?

Г-н Кандидье потупил взор. Заметив это, Жером спросил:

– Что такого произошло за эти шестнадцать лет, что дало вам мужество об этом заговорить?

– Ничего.

– Ничего? Стало быть, ничего, кроме времени. Истек срок давности. Я угадал?

Ответа не последовало.

Комиссар продолжал:

– Выходит, этот Жюгла, если бы вы на него пожаловались, мог заявить о каком-то вашем проступке, тогда как сейчас, за истечением срока давности, вы уголовного преследования уже не боитесь?

Господин Кандидье густо покраснел, но и на сей раз ничего не ответил.

– Ладно, – заключил Жером. – Приходите. Вас защитят. Приходите ко мне прямо завтра, и мы все обсудим. А теперь извините – нужно работать.

Наш гость рассы́пался в благодарностях. Он протягивал обе руки. Жером в ответ протянул ему лишь один палец, да и то как-то вяло.

Мы рассчитывали увидеть этого дрожавшего от страха человека в самом скором времени. Тем не менее утром следующего дня он не явился.

Около полудня зазвонил телефон. Жером взял трубку. Он нахмурился, побледнел, а затем коротко бросил: «Уже выезжаю».

– Полетели, Гайяр, мой мальчик! Черт возьми! Кто ж мог подумать?

– Но что случилось, шеф?

– Между Ливри и Вильпаризи разбилась машина. И знаете, кто был за рулем? Кандидье. Похоже, он несся на полной скорости – дорожное покрытие там не ахти, – когда отказала рулевая передача. Он мертв. И кажется, это не просто случайность. Осмотр руля показал, что соединительная рейка была совсем недавно подпилена на три четверти ее толщины… Ах! Мне не следовало скрывать от этого бедняги, что Жюгла сбежал! Я сглупил: решил, что тем самым лишь еще больше его перепугаю. Но черт возьми, откуда мне было