– Не волнуйтесь, – проговорил Жером с мимолетной улыбкой. – Этот довод я уже принял во внимание.

– Грязная история, – проворчал слуга, – как ни крути! Еще немного – и у нас могли бы быть серьезные неприятности.

Мой шеф, а за ним и все остальные прошли в спальню, где он окинул взглядом тщательно застеленную кровать, всю обстановку этой роскошной и старомодной комнаты; затем осмотрел гардеробную и с невинным видом поинтересовался, для чего служит некая очень узкая и немного наклонная скамеечка.

Слуга просветил его на этот счет: барон, сделавшись с годами слишком тучным, ставил на скамеечку ногу, что позволяло ему зашнуровывать или, напротив, расшнуровывать ботинки с бо́льшим удобством.

– Он мог бы прибегнуть к вашей помощи или же к помощи вашей супруги…

– Такое ему никогда и в голову не приходило, – заметил слуга, явно довольный тем, что разговор начал принимать столь непринужденный оборот.

Я позволил себе шепнуть на ухо Жерому:

– Следует ли нам сейчас же обыскать здание, шеф? Быть может, убийца все еще где-нибудь здесь прячется…

– Разумеется, он тут, – громко провозгласил Жером. – Или, скорее, они.

И, повернувшись к Лормо, добавил:

– Это ведь ваших рук дело, не так ли? Ваших и вашей супруги! Вынужден арестовать вас сию же минуту. И не протестуйте! Уж и не знаю, для чего вам понадобилось убивать барона Жерико; думаю, все это мы выясним из его завещания… Должно быть, он оставил вам весьма внушительную сумму и вам это было известно. Сейчас же важно другое: вы двое его и убили!

– Но это нелепо! – вскричала горничная. – Мы были в кино! Слышите! Мы были в кино!

– Да, были – в тот час, когда барон вернулся, в тот час, когда он уже безмятежно уснул!.. Вы задушили его в постели. Затем снова привели все в порядок, подготовили мизансцену, снова одели труп. Вот только вы вдвоем принялись завязывать его ботинки. Каждый из вас занялся своим. Однако же, и не я один знаю это по собственному опыту – это просто-таки неизбежно! – тот или иной человек всегда завязывает шнурки одним и тем же образом, набрасывая правый конец шнурка на левый или же левый на правый. Вам же не повезло в том плане, что каждый из вас делал это по-своему. Взгляните на ботинки мертвеца. Они изобличают вас столь же неумолимо, как если бы вы провернули все это, сами того не зная, прямо перед жюри присяжных!

1933

Кража Будды

Утром 1 сентября, выйдя из отпуска, я предстал перед шефом. Комиссар Жером протянул мне руку через стол, как обычно заваленный папками:

– Хорошо отдохнули, Гайяр? Я – просто превосходно! Рад снова вас видеть, мой мальчик. Поедете со мной: на улице Марбёф произошла кража. В машине расскажу вам все, что мне о ней известно.

Едва мы сели в один из служебных автомобилей, окружной комиссар перешел к сути дела:

– Как вы знаете, в июле умер бывший банкир Льюис. Однако же вчера вечером его единственная дочь, госпожа Морис Брекель, заметила, что из квартиры покойного, расположенной на улице Марбёф, пропал один предмет большой ценности – золотая статуэтка Будды, украшенная драгоценными камнями. Судя по всему, этот Будда стоял на камине в спальне старика Льюиса вместе с целой кучей самых различных вещиц. Госпожа Брекель в квартире ничего не меняла, и там, по ее словам, сейчас все выглядит точно так же, как и при жизни ее отца. Слуги получили расчет уже на следующий день после его кончины, за исключением двоих: шофера, Уильяма Грина, которого спустя пару недель принял к себе на службу господин Морис Брекель, и гувернантки, мисс Мод Мёрфи, которой госпожа Брекель поручила присматривать за квартирой до нового распоряжения. Со дня смерти отца мадам Брекель бывала на улице Марбёф нечасто. Это пустое жилище ее удручает, что вполне понятно. Последний раз, до вчерашнего вечера, она была там тринадцатого августа. Она утверждает, что в тот день видела Будду рядом с каминными часами. Вчера она не обнаружила его ни там, ни где-либо еще. Естественно, госпожа Брекель расспросила мисс Мёрфи. Та понятия не имеет, как бесценная статуэтка могла пропасть. Она утверждает, что никто – за исключением ее самой – не входил в спальню с последнего визита мадам Брекель, то есть с тринадцатого августа. Мисс Мёрфи не заметила отсутствия Будды среди всех тех вещиц, коими заставлена каминная полка. Это все, что сообщила мне вчера вечером госпожа Брекель.

– Эта дама никого не подозревает? – спросил я.

Жером вытащил записную книжку и, сверившись с нею, сказал:

– Тех четверых слуг, которым месяц назад пришлось искать новое место работы, госпожа Брекель – на мой взгляд, несколько легкомысленно – в расчет не принимает. Она говорит, что эти люди внушают ей абсолютное доверие. Относительно вышеупомянутого Уильяма Грина она такого сказать не может. Он ей не нравится. По ее словам, муж, чей шофер внезапно уволился, нанял его вопреки ее мнению и тут же взял с собой в Лондон, куда его звали дела и где он любит раскатывать на собственном автомобиле. Ее супруг все еще в Лондоне. Госпожа Брекель призналась мне, что подозревает этого Грина. Заметьте, Гайяр, мой мальчик, что этот парень проживал на улице Марбёф до пятнадцатого августа, того самого дня, когда он отбыл в Англию вместе с господином Брекелем. И так как тринадцатого августа мадам Брекель видела Будду на камине, ничто нам не мешает предположить, что Грин украл статуэтку между тринадцатым и пятнадцатым числами… Я не думаю, что осмотр квартиры или же разговор с гувернанткой многое нам даст. Впрочем, увидим.

Госпожа Брекель ждала нас в компании мисс Мёрфи, к которой, судя по всему, она питала глубокую симпатию. Госпожа Брекель была женщиной лет сорока пяти, чрезвычайно простой и приятной. Мисс Мёрфи оказалась долговязой англичанкой среднего возраста и бесцветной наружности.

Каминную полку в спальне украшала масса разнородных безделушек, некоторые из них были придвинуты друг к дружке для маскировки пустого места, оставленного Буддой. Чуть поодаль, на широком столе, мы увидели телефонный аппарат и множество письменных принадлежностей. Квартира располагалась на втором этаже, комната выходила на разбитый во дворе сад, и, так как стояла прекрасная погода, солнце отбрасывало на стены тень листвы.

Жером прошелся по комнате и, не обращаясь конкретно ни к одной из женщин, спросил, весь ли дом обыскали.

Вместо ответа мисс Мёрфи мягко, но в то же время настойчиво потребовала, чтобы