собой нечто божественное и жутко реальное. Весь зал содрогнулся. Раздались аплодисменты. Зрители чувствовали, что мастерство интерпретации только что достигло немыслимой высоты.

Между тем партнер Ирины выглядел весьма заинтригованным подобным поведением, и мы тотчас же получили тому объяснение, увидев, как ошеломленная красавица грузно упала без чувств ему на руки. В следующий миг их скрыл опустившийся розовый занавес.

В зале поднялась невообразимая суматоха. Тотчас же возникший на сцене режиссер объявил, что, вследствие недомогания мадемуазель Ирины Ринеско, скетч переносится в конец представления.

Жером сказал мне в этом гвалте:

– На это можете не рассчитывать… Но пойдемте со мной. Есть дело…

Он поспешно потащил меня к кулисам, объясняя на ходу:

– Видите ли, это и был тот неожиданный ход, без которого, полагаю, мне с этой дьяволицей было бы не совладать. Теперь же воля ее сломлена, и мы возьмем ее голыми руками. Она выдала себя сама. Я атаковал ее в тот момент, когда все ее внимание было сосредоточено на другом. Теперь мне остается лишь арестовать ее.

– Но, Жером, я не очень-то понимаю…

– Все проще простого. Я втайне договорился с директором мюзик-холла. Телефон был настоящим. На другом конце провода один из моих парней, закрывшись в кабинете директора, просто-напросто кое-что передал Ирине, снявшей трубку на сцене. Представляете, как, должно быть, удивилась наша княгиня?

– Но что такого он ей сказал?

– Одну фразу, подобранную мной таким образом, чтобы волнение Ирины стало сродни признанию. И фраза была такая: «Остерегайтесь. Владимир не погиб, он сейчас в зале». А теперь – скорее, не то эта птичка может и упорхнуть!

О бегстве не могло быть и речи: Ирина все еще была без сознания. Она лежала с покрытым театральными румянами лицом в своей утопавшей в цветах артистической уборной. Над княгиней хлопотал дежурный врач. Запах эфира заглушал аромат роз. Жером сел рядом с ней и принялся терпеливо ждать ужасного пробуждения, при котором я предпочел не присутствовать.

1928

Полиция

Артюр Гайяр не заставил просить себя дважды:

– Когда я служил под командованием окружного комиссара Жерома, ему довелось распутать несколько дел с поразившей всех нас стремительностью. Все было проделано столь быстро и ловко, что дела эти, когда они уже были раскрыты, казались совершенно простыми. А так как Жером не любил хвастаться, результат вы видите сами: газеты о его подвигах не обмолвились ни словом.

И однако же, я уверен, что без Жерома, без его проницательности, в которой, впрочем, наития было куда меньше, нежели наблюдательности, на свободе и сейчас оставалось бы десятка на два преступников больше…

Двадцать восьмого августа, в семь тридцать утра, когда я находился на дежурстве на набережной Орфевр, поступил звонок из комиссариата: на бульваре Сен-Жермен произошло преступление. В прихожей его собственной квартиры был обнаружен мертвым барон Жерико. Я сразу же перезваниваю своему непосредственному начальнику, а затем еще и главе уголовной полиции – последний болен и приехать не может. Прибывает Жером. В соответствии с его указаниями я уже готов сопровождать его вместе с капралом Рожи. Мы выезжаем. Через пять минут мы на месте. Великолепный доходный дом. Постовой ажан уточняет: «Третий этаж, налево». Мы взбегаем по лестнице.

Третий этаж: дверь слева открыта, у нее стоит другой постовой. Внутри – окружной комиссар, несколько испуганных субъектов и на полу, на ковре прихожей, – тело пожилого мужчины, полностью одетого, в перчатках, лежащего на боку рядом с мягкой фетровой шляпой.

Комиссар полиции указывает Жерому на слугу в полосатом жилете, горничную в белом фартуке, затем на толстую кумушку с растрепанными седыми волосами:

– Тело было обнаружено прислугой жертвы – Теодором и Леей Лормо, мужем и женой. А это консьержка, госпожа Патуазо.

Жером окинул всех троих взглядом, а затем бросил слуге:

– Рассказывайте.

– Ну, в общем, так: мы с женой проживаем здесь же, в этой же квартире, разве что у нас свой вход. По утрам, ровно в семь ноль-ноль, я вхожу в спальню господина барона и бужу его, пока Лея готовит завтрак. Сами можете представить, как я удивился, когда утром увидел, что постель не разобрана и господина барона в ней нет. Я тотчас же позвал жену. И лишь затем, делая всевозможные предположения, мы прошлись по комнатам. Тогда-то мы и обнаружили здесь господина барона – таким, как сейчас, мертвым. Я сразу же побежал за ажаном…

– Задушен, – пробормотал склонившийся над трупом Жером. – Как по-вашему, Лормо, что здесь произошло?

Слуга, горничная и консьержка были единодушны. Барон Жерико, богатый пожилой холостяк, не имеющий никакой родни, – так вот, барон Жерико, будучи человеком исключительной пунктуальности, накануне вечером отправился на свою ежедневную прогулку и, как обычно, вернулся ровно в одиннадцать часов (консьержка, которая из-за жары вышла на улицу подышать свежим воздухом, подтвердила сей важный факт). Стало быть, кто-то поджидал старика в прихожей, где и убил. Кто-то, кого не видели ни входящим, ни выходящим. Само здание, состоящее из десяти просторных квартир, практически пустовало в этот летний период, так как все жильцы – за исключением барона Жерико, никогда Париж не покидавшего, – разъехались кто куда в отпуск. Впрочем, на седьмом этаже, в мансарде, проживают еще трое слуг, оставленные их хозяевами: две женщины и мужчина.

Ничего не украдено – по крайней мере, на первый взгляд. Ни шкафы, ни столы не взломаны. В бумажнике убитого полно банкнот, в чем Жером, все еще сидевший на корточках перед трупом, смог убедиться лично.

– И вы ничего не слышали? – спросил он у супружеской четы.

– А нас здесь и не было! – заявил слуга с явным и вполне объяснимым удовлетворением. – Мы были в кино с друзьями и вернулись лишь около полуночи. Наши друзья и госпожа Патуазо могут подтвердить, что мы ушли в полдевятого и возвратились, как я уже сказал, незадолго до полуночи.

Те, кого он назвал «друзьями», также присутствовали на месте преступления. Это были трое слуг, проживавшие в мансарде.

– Да и потом, – добавила Лея, – в кино рядом с нами сидели зеленщик и его дама. Они тоже, если что, могут дать показания… Вы уж извините, мсье, но мне сейчас немного не по себе. Даже представить не берусь, в чем бы нас заподозрили, если б не свидетели!..

Ее супруг заметил:

– Как подумаю, что убийца мог бы задушить господина барона в постели, дождавшись, когда тот уляжется… аж мурашки по спине пробегают. А так, и сомневаться не приходится в том, что господин барон только что вернулся. Стало быть, ровно