– Ох, ну хорошо, – сдался Шариф.

Он знал, что этим кончится. Надо было просто не заострять внимания. Здравствуйте, доктор Спинстер. Доброе утро, профессор Шарифулла. Какие у вас красивые тюльпаны. Новая машина? Да, что-то мусор убирают не ахти. Не знаю, как вас и благодарить за моего сына. Рад вас видеть. Если один из них перестанет обращать внимание на другого, все общение безболезненно сойдет на нет. Ни «здравствуйте», ни «до свидания». Что с того, что у соседа умерла жена?

Но Назия решила по-своему, и в почтовый ящик соседа скользнуло приглашение в конверте. Доктор Спинстер немедленно зашел к ним, как она потом рассказала, поблагодарил и спросил, устроит ли ее вторник. Вторник ее вполне устраивал. Она хотела приготовить что-нибудь простое, запеканку, например, – то, что мальчики любят и от чего не станут воротить нос. И, может, купим мороженого на десерт? «Тебе решать, – сказал Шариф. – Может, больше он и не придет».

5

– Как мило с вашей стороны! – Хилари вошел с букетом желтых тюльпанов в руке. Через другую руку был перекинут плащ. Вечер солнечный, идти шагов тридцать, так что он мог бы и обойтись без верхней одежды. – Тиллотсоны жили по соседству тридцать лет или около того, а пригласили меня только на Рождество, на пару бокальчиков. Держу пари, ну и торговались же они, когда продавали дом!

– Проходите, – произнес Шариф. – Назия вас ждет, мальчики сейчас спустятся.

– Всего лишь запеканка, ничего особенного, – предупредила Назия.

– Люблю запеканку, – без восторга заявил Хилари. – О, кажется, вы покрасили гостиную. У них же обои были, да? Обжились, значит. А дочка ваша сегодня не дома?

– Только мальчики, – сказал Шариф. – После интернатуры Аиша работает на благотворительность.

– Неправительственная организация – так это называется, – уточнила Назия. – Что-то про образование женщин.

– Хорошее дело, – одобрил Хилари, усаживаясь. – Интересно, они с моей дочкой встречались? С младшей. Работает в благотворительности. Очень стоящая, серьезная контора: поставляет в Африку медикаменты. Очень нужное дело: не то чтобы куча народа умирала от смертельных болячек ежегодно, на эти болячки вообще обращают мало внимания, но с ними вполне можно справиться. Моя младшенькая по этой части. Не знаю, чем заменить такую помощь в подобных местах. Какие-то болезни можно и вовсе изничтожить. Избавились же мы от оспы.

Шарифа все устраивало. Ему дали четкие указания: у человека совсем недавно умерла жена, так что никаких споров и тому подобного, так что он просто спросил:

– Не желаете ли выпить? Может, сухого хереса?

Два дня назад были куплены бутылка и шесть бокалов, а потом, на всякий случай, джин и тоник. Им повезло: Хилари сказал, что не особенно любит херес, но от джина с тоником не откажется, если у них он, конечно, есть.

Попроси гость чего-нибудь посложнее, они бы попали в неловкое положение. Шариф тренировался. Сходил на кухню и положил в два бокала лед. Острым ножом осторожно отрезал по ломтику лимона и положил в каждый бокал. Достал из холодильника бутылку тоника, водрузил все на поднос и понес в гостиную, где стоял шкафчик для напитков.

– Старые кошелки! – бурчал Хилари в этот момент. – Вечно тащат лазаньи, рыбные пироги и даже тушеную говядину в фольге! Спасу нет.

– Ну, думаю, они же из лучших побуждений! – отвечала Назия.

– Уж это точно, – говорил Хилари.

Шариф достал бутылку. Тут-то его познания и закончились. Подготовительный этап он осилил, но сколько джина и сколько тоника теперь наливать? Понимал, что спрашивать – не дело. С чувством, что обе бабушки смотрят на него с недоверием и ужасом, он осмотрительно налил гостю половину бокала джина, а половину – тоника. Себе он налил чуть-чуть, на миллиметр или два на донышке бокала. Когда-нибудь, должно быть, он привыкнет к здешним порциям спиртного.

– А ваша супруга ничего не будет? – Хилари поднял бокал. – Вот спасибо. Ну, за вас! Господи, джина вы не пожалели. Любите покрепче, да? Вот и моя любила так же. А я слабоват. Не могли бы вы отлить отсюда и долить тоника?

– Мы не особенно разбираемся в алкоголе, – улыбнулась Назия. – Ни у мужа, ни у меня дома не пили.

– А, точно ведь, – сообразил гость.

– Вообще-то, – порядком раскрасневшийся Шариф вернулся с кухни с исправленной версией, – я попробовал спиртное, только когда родилась дочь.

– Удивлен, что вам понравилось, – сказал Хилари. – Если пока не доводилось, лучше не привыкать, как старый врач говорю.

– По ошибке, – пояснил Шариф. – На летнем пикнике нашего факультета; я только приехал, попросили прийти с женой и дочкой: из напитков был фруктовый пунш, и я выпил его залпом. Жара стояла, Назия собралась дать стакан нашей дочери, Аише, ей восемь было, но Ада Браунинг бросилась к ней и пресекла. Вы же знаете Аду. Она упоминала о вас.

– Ах, Ада… – сказал Хилари. – Подруга моей жены. Не помню, где они познакомились. Она с вами работает? Тоже инженер? Вы же по инженерной части? Прекрасный человек – так все всегда о ней говорят.

– Нет, она факультетский секретарь, – ответил Шариф. – Ну, она была на нашем новоселье, когда вы… Ада. Наша курица-наседка, как мы шутим.

– Греет неоперившихся инженерчиков, высиживает и иногда кудахчет. Представляю. Всем бы нам порой… Так, значит, вы теперь употребляете спиртное? А жена? Про дочь не спрашиваю, но вроде для такого она уже совершеннолетняя.

– Надеюсь, все прошло хорошо? – спросила Назия. Шариф понял почему: разговор застрял на том, кто пил и когда, точно говорить им было больше не о чем, как и случается между неблизкими знакомыми. – Я про похороны вашей бедняжки жены. Это всегда так непросто.

– Да, – сказал Хилари. – Могу лишь порадоваться, что все кончилось. – Назия улыбнулась и отбыла на кухню: зачем – Шарифу оставалось только догадываться. – Все эти люди, с которыми она так дружила, из книжного клуба и соседи… Простите, я не хотел… Моя старшая, Блоссом, всегда так помогает в таких вещах. Она помнит, кто есть кто, а я вечно забывал. Когда я еще принимал пациентов,

всегда хотелось сказать: а, это вы, очень хорошо помню вашу кисту… но вот как вас зовут, я совершенно забыл. Полагаю. – С почти слышимым хрустом сломав коросту хороших манер, Хилари повернулся к Шарифу спиной. – Аолагаю, то же самое вам доводилось думать о студентах.

– Да, – сказал Шариф. – Да, очень похоже на то. Прошу прощения, я на минутку.

На кухне Назия с обычной сосредоточенностью смотрела сквозь стеклянную дверцу духовки. Внутри, подсвеченная теплым светом, красовалась запеканка, будто певица на полуночном концерте по телевизору, поющая сентиментальную песенку и одетая соответственно.

– Еще полчасика, – заметила Назия. – Славно, правда? Надеюсь, мальчики скоро спустятся.

– Думаю, играют в свою игру, – сказал Шариф. – Сходить позвать?

– Нет, не стоит. Сами придут. Оставь их в покое.