— Идет, — сказала Мэри Разорви Глотку. — Вы мне нравитесь. Коротко и по делу. Сама такая. Мы ведем постоянную войну с имперскими силами. Сражаемся в траншеях и подземных туннелях. Фабрика, которая будет выпускать новые космические двигатели, окружена целой сетью туннелей. Внутренние траншеи занимают солдаты, внешние — мы, а за средние все время идет драка. Нас осталось около пятнадцати тысяч. Было намного больше, но мы постепенно вымираем.

Мы — потомки первых колонистов. Когда-то наши предки высадились на Техносе III, надеясь отработать свой долг компании по перевозке и получить планету в свое полное владение. По идее, они должны были только создать здесь земную атмосферу и построить какую-то минимальную индустрию. Выплатив долги, они получали планету. Но шли годы, а долги все росли.

Компания по перевозке разорилась, и ее место заняли другие, еще более жадные хозяева. Они грабили планету, как могли, а потом их место занимали другие. Хозяева менялись, а мы оставались. У нас не было выбора. Наши предки были подвергнуты генетическим изменениям — иначе они не смогли бы выжить в этом мире. Изменение атмосферы тут не помогает. Если вы трое останетесь здесь надолго, планета найдет способ убить вас. А мы не можем покинуть этот мир, пока не вернем себе нормальный человеческий метаболизм. Но в этом нам всегда отказывали. Официально утверждалось, что это слишком дорого. Ну и потом, где они тогда взяли бы такую удобную и дешевую рабочую силу?

Компании сменялись, и каждая оставляла после себя отравленные земли, заброшенные фабрики и кучи промышленных отходов. Так было всегда, так продолжается и сейчас. Кэмпбеллы были мерзавцами, но Вольфы еще хуже. Им наплевать на то, что творится с планетой. Их интересует только одно — их ненаглядная фабрика. Все остальное может гореть огнем. Весь наш мир представляет собой сеть заброшенных заводов, выработанных шахт и покинутых строительных площадок. Именно поэтому Кэмпбеллы, а за ними и Вольфы выбрали его для строительства своей фабрики. Они могут вытворять здесь все, что хотят, и никто даже слова не скажет. Кого волнует экология такого мира, как наш? Он уже так отравлен, что выжить здесь могут только мы и некоторые местные виды. А на нас всем наплевать. Раньше мы были просто помехой, а теперь превратились в террористов. Вся жизнь на планете загнана в подполье. Можно сказать, что мы с местными видами поддерживаем друг друга. Подпольщики питаются остатками флоры и фауны, а звери — зазевавшимися подпольщиками. Но наше время подходит к концу.

Как только Вольфы достроят свою фабрику и начнут производство двигателей, они смогут нанять огромную армию, чтобы оттеснить нас, а на освободившемся месте понастроить новых фабрик. И они не успокоятся, пока полностью нас не истребят. Мы не можем позволить им закончить это строительство. Иначе у нас не будет даже надежды.

— Вы откровенны, — признал Рэндом. — Увы, это обычный сценарий. Правда, обычно все проходит гораздо глаже. А теперь расскажите мне о погоде. Я так понял, она здесь весьма своеобразная.

— Можно сказать и так, — усмехнулся Длинный Джон. — Лет двести назад киберкрысы-хакеры испортили наши погодные спутники. С тех самых пор все времена года длятся у нас по два дня. Многочисленные хозяева планеты пытались починить спутники, но безуспешно. Почти все живое не сумело приспособиться к таким условиям и вымерло. Выжили только самые приспосабливающиеся виды — и теперь они стали более чем странными. Зимой все, кто хоть что-то соображает, впадают в спячку. Весной они просыпаются и заполоняют все вокруг. Летом эти твари живут, дерутся и размножаются. Осенью они жрут и вьют себе гнезда глубоко под землей, чтобы зимой впасть в спячку, а весной снова проснуться. Они очень хорошо умеют приспосабливаться. Научились — за столько-то лет.

Такова вкратце жизнь на Техносе III. Идеальные условия для отдыха. Привозите к нам детей на каникулы. Война, разумеется, продолжается независимо от времени года. Никому нет дела до подобных глупостей. Вы прибыли сюда в первый день зимы — это время считается у нас самым тихим. Мы и наемники Вольфов немного переводим дух, хороним погибших и планируем новые операции. Но не думайте, что вы можете расслабиться. Часа через два все начнется по новой. Так что добро пожаловать в ад, леди и джентльмены! А теперь мы, может быть, обсудим более важные вопросы? Когда прибывают остальные? Как велика обещанная армия? Сколько оружия вы можете нам выделить?

Шторм и Руби молча посмотрели на Рэндома. Он вздохнул и постарался как можно более спокойно встретить взгляд бородатого мятежника.

— Боюсь, что никакой армии нет. Пока нет. Сейчас мы набираем добровольцев для большого восстания в сотнях разных миров, но вы сами понимаете, что это долгий процесс. А те обученные воины, что у нас есть, разбросаны по всей Империи. Каждый находится там, где он может принести максимум пользы. В настоящий момент вы можете рассчитывать только на нас.

— Ушам своим не верю, — сказал Длинный Джон. Судя по голосу, он с трудом сдерживал ярость. — Нам обещали испытанных бойцов под командованием легендарного Джека. А что мы видим? Двух стариков и профессионального убийцу! Объясните мне ради бога, почему я не должен вышвырнуть вас троих на мороз?

В ответ на это Рэндом выхватил из рук Длинного Джона дисраптер, одной рукой поднял бородача за шиворот, а другой приставил оружие к его подбородку. Длинный Джон выпучил глаза и смешно задрыгал ногами в воздухе. Его товарищи еще никак не успели среагировать, а Рэндом уже вернул своего пленника на пол и протянул ему оружие. Бородатый мятежник машинально взял дисраптер и смущенно заморгал. Мятежники переглянулись. Мэри Разорви Глотку усмехалась во весь рот.

Руби фыркнула:

— Рисуешься, Джек.

Длинный Джон вновь обрел чувство собственного достоинства и важно кивнул Рэндому:

— Неплохо для старика.

— Мы — не то, что кажется на первый взгляд, — пояснил Шторм.

— Пожалуй, — признала Мэри Разорви Глотку. — Ну что ж, если больше никого не предвидится, думаю, нам надо постараться наилучшим образом использовать ваши возможности. Идемте со мной, я познакомлю вас с нашими стратегами. Оборванец Том и Алиса-Призрак наверняка что-нибудь придумают. Они у нас ребята башковитые.

— Интересные у вас тут имена, — сказал Шторм. — Разве сюда еще не дошло такое новшество, как фамилии?

— Наши предки отрабатывали долги, — сказал Длинный Джон. — Другими словами, они были рабами. У раба нет фамилии — только имя и номер. А мы — свободные люди. Мы сами выбираем себе имена или принимаем те прозвища, которыми нас награждают другие, фамилии — это для тех, у кого есть семьи и будущее. А нам бы дожить до завтра. На Техносе III нет места роскоши.

В крошечном гимнастическом зале жилого корпуса фабрики Мишель, которого в свое время угораздило стать супругом Стефании Вольф, старательно работал на брусьях. Пот градом катился по его могучей груди, но Мишель упорно продолжал выполнять предписания компьютера. Он ворчал, злился, морщился от напряжения, но терпел. Вообще-то он покупал мускулатуру в магазинах шейперов на Голгофе и время от времени забегал к ним, чтобы подправить то, что начинало провисать. Но здесь, в этой кошмарной глуши, шейперов не было вовсе, и фигуру приходилось поддерживать по старинке, тяжелым трудом. Мишель ненавидел это занятие. Если бы он хотел вкалывать, не женился бы на аристократке.