В итоге Дин дал свое согласие на участие в качестве актера в одном из проектов студии «ДЕФА», который намечался на следующий год. Это был фильм режиссера Цилино Бляйвица «Из жизни одного бездельника» (до этого режиссер снял всего одну картину – «Большой и маленький Клаус»). Бляйвиц тоже был на этом фестивале и, познакомившись с Дином, загорелся идеей именно его снять в главной роли. Дин ответил согласием. Он и в самом деле устал уже сниматься в дешевых «спагетти-вестернах», которые таили в себе какую-то новизну в начале его киношной карьеры, но сейчас его творческое развитие только тормозили – он их явно перерос. Единственное, что его еще удерживало в съемках в них, – хорошие гонорары. Однако представители «ДЕФА» обещали за участие Дина в их картинах не обидеть его по части денежных вознаграждений. Ведь он как-никак звезда.

Между тем победители кинофестиваля были названы в последний день работы форума 29 ноября. В тот же день у Дина случилась встреча, которая круто изменила всю его дальнейшую жизнь. Встреча произошла на вечеринке, посвященной закрытию фестиваля. Дин отправился туда в компании своих друзей и знакомых и был в прекрасном расположении духа. Когда его усадили за стол, он заметил напротив себя светловолосую девушку, которую до этого ни разу на фестивале не видел. Когда Дин в очередной раз хотел промочить горло и взял со стола бутылку с газированной водой, именно эта девушка протянула Дину стакан. И сказала по-английски: «Вы самый красивый мужчина в мире». Встретившись с взглядом ее зеленых глаз, Дин прочитал в них неподдельный интерес к своей персоне.

Как опытный дамский обольститель, Дин сразу понял, что девушку с таким зовущим взглядом можно раскрутить на знакомство без особенного труда. Так оно и вышло. Дин подсел к девушке и узнал, что ее зовут Вибке Дорнбах. Еще Дин узнал, что она раньше преподавала английский язык в школе, а теперь работает переводчиком. А на фестиваль попала благодаря помощи своих друзей. Дина так и подмывало спросить девушку, кто эти таинственные друзья, но он предпочел промолчать, чтобы не прослыть в глазах новой знакомой чересчур любопытным. Пообщавшись немного, Дин внезапно спросил свою новую знакомую: «Вы хотите убежать отсюда?» Вибке с удивлением воззрилась на него, в первую секунду подумав, что он предлагает ей бежать из ГДР. Но потом недоразумение разъяснилось, и они покинули вечеринку.

Несмотря на то что девушка не была красавицей (в отличие от той же Эве Киви), да и возраст у нее был уже не юный (потом Дин узнает, что Вибке моложе его всего на три года – в августе 71-го ей исполнилось 30 лет), она была очень обаятельна и сексуальна. И Дин готов был пустить в ход все свои чары, чтобы уже этой ночью заключить новую знакомую в свои объятия. Тем более, судя по ее поведению, и сама она была не против такого поворота событий. Но все дело было в том, что пребывание Дина в ГДР заканчивалось и у него в кармане уже лежал билет на вечерний самолет. Поэтому в тот раз им пришлось довольствоваться всего лишь короткой прогулкой по городу, а ночь любви перенести на другое время. Однако в том, что она обязательно случится, ни Дин, ни его новая знакомая нисколько не сомневались.

Между тем, познакомившись с Вибке, Дин даже в мыслях не держал, что этой женщине суждено будет сыграть в его жизни значительную роль: она не только станет его второй официальной женой, но и родит ему ребенка – еще одну дочь. Но это будет чуть позже, а пока Дин отнесся к этому знакомству как к прелюдии к рядовому роману, каковых в его долгой гастрольной жизни было уже предостаточно. Поэтому, когда спустя две недели он прилетел в Москву, чтобы договориться о новых гастролях, планируемых на начало следующего года, про Вибке он уже забыл, поскольку здесь его ждала встреча с Эве Киви.

Влюбленные обычно встречались в гостинице «Украина», где поселился Дин, и наслаждались обществом друг друга двадцать четыре часа в сутки: днем гуляли по городу, совмещая деловые визиты с дружескими посиделками, а ночами предавались феерической любви в гостиничных апартаментах. И трудно сказать, кто из них был больше увлечен другим: оба они в те дни буквально светились от счастья. Даже гостиничные работники, видя это, поражались и тайно завидовали влюбленным. Хотя один раз черная кошка между влюбленными все-таки пробежала. Кто-то из московских друзей Дина рассказал ему, что в его отсутствие Эве была замечена в обществе популярного югославского певца Джордже Марьяновича. И Дин немедленно потребовал у возлюбленной объяснений. Причем выглядел он при этом крайне раздраженным. Эве сначала никак не могла понять, в чем дело, а когда наконец сообразила, о ком идет речь, рассмеялась:

– Да, я действительно в начале декабря была на концерте Марьяновича во Дворце спорта в Лужниках. Однако даже близко к нему не подходила.

– Тогда почему люди говорят, что у вас с ним что-то было? – продолжал сомневаться Дин.

– А ты не подумал о том, что люди могут просто завидовать нашим отношениям и всячески хотят их расстроить?

На эту реплику возлюбленной Дин не смог найти ответа, поскольку она была справедливой: завистников у них и в самом деле хватало. На этом конфликт был исчерпан, и больше влюбленные не ссорились. Сама Киви много лет спустя так будет вспоминать о тех днях:

«Мы не могли даже ночевать у друзей – Дину, как иностранцу, предписывалось на ночь возвращаться в отель. Конечно, мы старались из его „люкса“ свить уютное гнездышко. Я очень любила оставаться с ним вечером наедине… Когда мы задергивали шторы и отключали телефон, я обожала смотреть, как он работал: надевал очки и писал. Дин становился таким домашним и трогательным! Обязательно сажал меня при этом на колени. Потом, лежа в постели, играл на гитаре и пел мне песню: „I need your love“. Я плакала от счастья. Когда мы возвращались откуда-то, у нас был любимый ритуал: он сажал меня на стульчик и, присев на корточки, медленно расшнуровывал мои сапожки. Дин снизу вверх смотрел на меня васильковыми глазами, а я таяла от любви. Мы были очень заметной парой – удивительно хорошо смотрелись вместе. Я ходила в черных сапожках-чулках и в коротком розовом кримпленовом платье. Дин же любил свитеры-водолазки и джинсы. Потом он и мне привез такую же водолазку, как у него, чтобы мы ходили в одинаковых…»

Кстати, Киви весьма иронично относилась к политическим воззрениям своего возлюбленного, особенно к его восторгам по поводу ситуации в СССР. «Ты не можешь делать верные выводы о жизни здесь, поскольку ты иностранец», – говорила Киви всегда, когда Дин что-нибудь нахваливал из советской действительности. По словам Киви:

«Дин настолько был увлечен красивой идеей социализма, что ничего вокруг не видел. Дин только кивал и молчал, когда я, затащив его в ванную и пустив воду, шепотом просвещала. Я всегда относилась к советской власти скептически и наивно пыталась раскрыть ему глаза на действительность: „Как ты можешь жить в СССР?“ В ответ он искренне поражался: „Что ты говоришь? Это же самая свободная страна в мире!“

Он любил приезжать в Советский Союз – его здесь обожали. Повсюду преследовала толпа и громко скандировала: «Белла чао! Белла чао!» На концертах поклонницы задаривали Рида плюшевыми мишками, книгами. Он недоумевал: «Я ведь русского не знаю, зачем мне дарят книги?» Жил в хороших гостиницах, щедро расплачивался с таксистами и не имел ни малейшего представления о зарплате советского человека. Однажды я даже отправила его в рабочую столовую, так после «дегустации» у него два дня болел живот…»