– Я созвонился с Петровым. Дед очень плох. Они боятся, что он долго не протянет.

– Может, это и неплохо, – сказал Грушевой. – Был дед – были предсказания, а его смерть обрубит все концы. О Геннадии знают только четыре десятка человек, и вероятность утечки незначительная. Да и не станет никто искать такую личность среди студентов-киношников. Подготовка у него уже неплохая, и он продолжает тренироваться, да и охрану мы не убрали.

– Морочите вы с ним голову! – сказал Семичастный.

– Он может понадобиться, – возразил Грушевой. – У Геннадия интересный взгляд на многие вопросы, да и учёные вытягивают из него немало полезного. Этот человек мог взлететь очень высоко и без всякого риска для себя, а вместо этого он пришёл к нам.

– Не к нам, а к Машерову, – хмыкнул Семичастный. – Но вы правы: мы многим ему обязаны. Ладно, примем дополнительные меры безопасности.

– Что дали допросы Сергеева?

– Только то, о чём я вам сказал, но у меня не было этого, – Семичастный показал на распечатку. – Теперь поговорим с ним более предметно. Может, вытянем что-то ещё.

– Что за чушь вы принесли, Гарви? – спросил директор по разведке Брайан Вильерс начальника отдела СССР Гарви Брендона. – Как можно в такое верить? За всё время, которое я возглавляю разведывательный директорат, из вашего отдела не поступало ничего подобного. Сколько за это заплачено?

– Нисколько, – ответил Брендон. – Человека, который это передал, взяли раньше, чем с ним успели расплатиться. Достоверность наличия большой группы специалистов разного профиля и администраторов, работающих при правительстве Советского Союза над неким Проектом, не вызывает сомнения. Этот человек был одним из них. Первичный анализ показал, что часть описанных событий вполне достоверна.

– А гибель Че Гевары?

– Если Советы об этом знали, становится понятно, почему провалилась наша операция и кто вывез отряд повстанцев. Старт Аполлона-4 действительно планируется на первые числа ноября. Давайте подождём двадцать первого января и посмотрим, разобьётся наш стратегический бомбардировщик или нет.

– Что по остальным событиям?

– Узнали по Детройской конференции. Что-то такое действительно готовят, но темнокожими занимается ФБР. Запуски Аполлонов в планах есть, но сроки пока не определены. Убийство Кинга очень вероятно. Многих раздражают его чрезмерная активность и выступления против войны. Я предупредил кого надо в Федеральном Бюро, пусть решают сами. По переговорам с Северным Вьетнамом спросите сами у Государственного секретаря. События по странам Центральной Америки аналитики сочли правдоподобными, а Ричард Никсон самый вероятный кандидат республиканцев.

– Почему из анализа выпало убийство Роберта Кеннеди?

– Потому что такие вещи не поддаются анализу. Если посчитаете нужным, я сообщу директору ФБР…

– Давайте подождём, время терпит. И к январю передайте на базу в Платтсбург наши рекомендации по усилению безопасности полётов. Пока эта бумага не пойдёт дальше вашего отдела. Поймите правильно, Гарви, если сейчас дать ей ход, мы с вами будем выглядеть идиотами. А дальше посмотрим. И усильте работы по этому Проекту русских. Было бы прекрасно найти там «крота». Раз предпринимают такие меры безопасности, значит, и нам нужно знать, чем они там заняты.

Я медленно брёл по заснеженной дорожке парка мимо закрытых павильонов. Тело привычно побаливало, а двигать ногами было тяжело. Что поделаешь, старость. Загребая снег ногами, вышел за ворота и увидел Ольгу. Она стояла не там, где я встретил её в прошлый раз, но так же без тёплой одежды и простоволосая.

– Здравствуй, – отдышавшись от быстрой для меня ходьбы, сказал я.

– Здравствуй, – на чистом русском языке ответила она. – Я вижу, что у тебя ничего не получилось. Хорошо прожил вторую жизнь?

– А ты откуда знаешь, что не получилось? Ты же здесь недавно.

– И не могло получиться, – сказала она, пожав плечиками. – Один человек не в состоянии изменить человечество. Сделать хуже, чем было, не очень сложно, а лучше – пуп надорвёшь. Все погибают, вы не исключение. Тебе надо было просить не о второй жизни, а о том, чтобы вам помогли перебраться в какую-нибудь другую реальность. Чистых и незанятых миров хватает.

– И вы помогли бы?

– Могли и помочь, – ответила она. – Миров много, а для нас это нетрудно. Ещё и общались бы потом, а я приходила бы к тебе за вафлями.

Я открыл глаза и увидел потолок своей комнаты, едва освещённый лунным светом. Рядом посапывала жена, привычно уткнувшаяся головой мне в плечо. До жути реальный сон ушёл, осталось облегчение и мысль о том, что действительно стоит попытаться попросить помощь. Необязательно бежать из родного мира, но чем плохо иметь запасной вариант? Интересно, можно ли сделать постоянный проход? Ответа предстояло ждать больше шестидесяти лет.

– Что за галиматья, Брайан? – спросил директор ЦРУ Ричард Мак-Гарра Хелмс. – Вы решили подработать гадалкой?

– Сэр, этот документ передал перед своим арестом человек, пришедший из секретного проекта правительства Советского Союза, – сказал Брайян Вильерс. – Возможно, это галиматья, но прочитайте выводы аналитиков отдела, а после этого распорядитесь этой бумагой по своему усмотрению. Я понимаю, как выгляжу в ваших глазах, но сегодня уже двадцать шестое. Если этот бомбардировщик действительно упадёт с водородными бомбами, вы не зададите мне потом вопрос, какого чёрта я никому это не показал?

– Меня ни в чём не убеждают выводы ваших аналитиков, Брайан, я в это просто не верю. Но я вас понимаю. Чего вы хотите?

– Если в самолёте есть скрытые неполадки, их не так просто найти. Самолёты проверяются самым тщательным образом. А раскрывать причины мы не можем: поднимут на смех. Откладывать полёт тоже бессмысленно. Экипаж спасся, погиб только самолёт. Если он совершит в этот день патрулирование без бомб…

– Идите, Брайан, и заберите свою бумагу. Я подумаю, что можно сделать.

Через четыре дня после этого разговора директор по разведке был срочно вызван в кабинет шефа.

– Зайдите ко мне, Брайан, – приказал Ричард Мак-Гарра Хелмс. – И не забудьте то, что приносили в прошлый раз.

Зайдя в кабинет главы ЦРУ, Вильерс, помимо самого шефа, увидел руководителя научно-технического директората Роберта Келли.

– Садитесь, – сказал шеф, – и давайте сюда вашу бумагу. Ознакомьтесь, Роберт. По вашему совету, Брайан, я кое с кем связался и передал рекомендации. Нам пошли навстречу, и двадцать восьмого с базы Платтсбург ушёл на патрулирование бомбардировщик, не имевший на борту водородных бомб. Не знаю, что подумали военные, но просьбу они выполнили. Самолёт нормально пролетел по обычному маршруту и приземлился на авиабазе. А вот тот, который взлетел сегодня, загорелся и упал в районе Туле. Экипаж спасся, но четыре бомбы упали на землю Гренландии. Всё, как в вашей бумажке. От меня тут же потребовали объяснений. Я связался с базой и выяснил, что сегодня вылетел самолёт, который должны были отправить вчера. Военные просто заменили его другим. Я по-прежнему не верю ни в гадалок, ни в машину времени, но таких совпадений не бывает. Если окажется, что мы не найдём одну из бомб, я поверю во всё, что у вас здесь написано. В связи с этим возникают несколько вопросов. Во-первых, что и кому говорить, во-вторых, что делать с этой бумагой, и наконец, откуда об этом знают русские. Если допустить, что у них много таких бумаг, у меня просто не хватит фантазии, чтобы представить, чем это для нас может кончиться.