– Время необратимо, – сказал Роберт Келли. – Я скорее поверю в то, что русские подожгли наш самолёт, а мы им в этом помогали. Предлагаю ничего не отвечать военным, пусть жалуются хоть президенту. Нужно посмотреть, чем всё закончится, и сравнить. И провести проверку по остальным фактам. До убийства Кинга осталось три месяца. Привлеките к работе ФБР. Если написанное соответствует действительности, я не исключаю, что это вообще их работа. Мне плевать на их разборки, главное – получить сведения. Если верить этой бумаге, многое должно произойти в Центральной Америке. Там у нас много агентов, надо их потрясти. Вот если убедимся, что всё соответствует написанному, будем думать. Вы сами что-нибудь предприняли?

– Пробуем подступиться к тому проекту, откуда к нам попала эта бумага, – ответил Вильерс. – Пока не получается из-за слишком плотного прикрытия. Но там работает много людей, так что кого-нибудь найдём, только на это нужно время.

– Хорошо! – решил шеф. – Будем ждать результатов работы комиссии по падению самолёта и проверять остальные факты, а потом сделаем выводы. Роберт, снимите копии с этой бумаги для себя и для меня. Свободны, господа.

О Роберте Кеннеди никто из них не сказал ни слова. На проверки ушло двадцать дней, после чего с результатами работ был ознакомлен президент.

– Никогда не любил фантастику, – сказал он, внимательно прочитав переданные ему документы. – Вы в это верите, Ричард?

– Скажем так, я это допускаю, – ответил директор ЦРУ. – Учёные в один голос говорят, что этого не может быть, в том же уверено большинство моих работников, которые готовили эти бумаги, но я не могу игнорировать факты.

– Считайте, что я тоже их не игнорирую, поэтому приложите усилия, чтобы на моём столе как можно быстрее появилось что-то более весомое, чем выводы ваших аналитиков. И постарайтесь, чтобы об этом знало как можно меньше людей. Если всё окажется бредом, сами должны понимать, какие могут быть последствия.

Следующая утечка произошла в первых числах марта. В результате ЦРУ получило распечатку природных катастроф за период с шестьдесят восьмого по семидесятый год. Первым в списке стояло землетрясение тридцать первого августа в Иране, в результате которого должно было погибнуть двенадцать тысяч человек. К сожалению, предательство обнаружилось только через три месяца, когда провалилась попытка передать материалы по экономической реформе.

– Входите, товарищи! – пригласил Брежнев министра обороны Гречко и главкома ВМФ Горшкова. – Садитесь и докладывайте. Чем всё закончилось?

– Рассказывайте, Сергей Георгиевич, – сказал Гречко. – Не буду лишать вас славы.

– Вся слава досталась адмиралу Амелько, – улыбнулся Горшков. – Я буду пересказывать его доклад. Полученные данные были переданы экспертной группе Тихоокеанского флота. Подводную лодку и её системы вооружения проверили до предела возможного. Обнаружено несколько мелких неполадок, которые не могли привести к её гибели.

– Значит, всё-таки американцы? – спросил сидевший в кабинете Суслов.

– Выходит, что они, Михаил Андреевич. Подводная лодка проекта 629А относится к самым современным, разве что имеет дизель, а не силовую атомную установку. У неё новое ракетно-торпедное вооружение, в том числе имеются торпеды с ядерной боевой частью, и современное электронное оборудование для навигации и сжатия информации, которое сильно интересует американцев. Для них это лакомый кусочек. Ни одна из приложенных версий, кроме потопления лодкой «Суордфиш» не прошла проверки. Клапана работают идеально, системы оружия – тоже, да и не планировалось его применение. А взрыв водорода никогда не разрушил бы корпус. В пользу версии с американской подлодкой говорит ещё и то, что «Суордфиш» через несколько дней после гибели К129 была замечена в японском порту Йокосука с повреждёнными перископом, рубкой и носовой частью, а так же то, что американцы абсолютно точно знали, где она затонула. По вспышке взрыва можно лишь приблизительно определить район катастрофы. И это, кстати, не первый случай, когда они допускают столкновения, поэтому мы приняли в разработку второй вариант.

– Как всё происходило? – с интересом спросил Брежнев. – Я понял, что вы их потопили.

– Нашим подводникам запрещают доводить дело до обострения при любых инцидентах, и американцы это знают и пользуются. Наверное, в тот раз «Суордфиш» преследовала К129 в северной части Тихого океана, пока не догнала и не протаранила, вызвав затопление. Всё-таки дизельной лодке трудно соперничать с атомной. На этот раз всё было иначе. Во-первых, мы разместили большие противолодочные средства восточнее предполагаемого места конфликта. При любом исходе дела у них вряд ли получилось бы уйти. А потом выпустили К129. Риск был минимальный. Шестого и седьмого марта лодка двигалась в указанных координатах, пока акустики не засекли шум винтов. Надводных кораблей мы туда не пустили бы, и капитан это знал. Одним словом, они выпустили четыре торпеды и двумя попали. «Суордфиш» лежит на глубине порядка пяти километров.

– Достать можно? – спросил Суслов.

– Нет, – ответил Горшков. – Не знаю, как они хотели доставать с такой глубины нашу, но у их лодки наверняка разбит атомный реактор, так что вряд ли её достанут. Но спуститься и посмотреть можно. Вот пусть они сначала попытаются найти, а потом спускаются и смотрят, а мы в ответ на обвинения будем выдвигать свои версии. Они предполагали у нас самопроизвольное срабатывание оружия, почему мы не можем предположить то же самое?

– Молодцы! – сказал Брежнев. – Нагло, но в таких случаях иначе нельзя. Передайте адмиралу Амелько, чтобы представил список на награждения. А нашим сейчас нужно быть осторожней. Американцы могут попробовать отыграться.

– Как это было? – спросил я. – Больно?

– А ты как думаешь? – сказала жена. – Как проткнула мочку, я света невзвидела! А она ещё удивляется, чего я так ору! Еле уговорила дать второе ухо. Мама сказала, что у всех разная чувствительность.

– Это тебе компенсация. – Я вложил ей в руку золотые серьги.

– Гена, иди быстрее, – позвал сидевший у телевизора отец. – Что вы застряли в коридоре? Послушай, передают о выступлении Насера.

– Пойдём, – сказал я жене. – Послушаем, скажет он что-нибудь новое или нет.

Не сказал. Несмотря на победу, а не поражение, набор тезисов был тот же самый, что и в «Программе 30 марта» моей реальности.

– Чепуха это всё, – сказал я, – причём вредная. Ладно, мы пойдём к себе.

– Будем выступать на майские праздники? – спросила Люся. – На Новый год отказались, если откажемся сейчас, могут больше не предложить.

– Времени много, можем подготовить две песни.

– Гена! – раздался из-за двери голос отца. – Иди быстрее, Кинга убили!

Мы вместе вышли в гостиную и подошли ближе к телевизору.

– Видный борец за права темнокожего населения Соединенных Штатов Америки, – вещал диктор, – противник войны во Вьетнаме…

– Как это случилось? – спросил я.