Густые сумерки в ответ хранили молчание.

– Па, ты где? Эй?

Он увидел кочергу, лежащую на остатках пристани и длинный сапог, и начал прыгать по столбцам в том направлении, продолжая звать старика. Однако движение в реке заставило его остановиться. Инстинктивно сынок падальщика почуял угрозу.

По опоре развалившейся пристани взбирался незнакомый ему человек. В темном отяжелевшем от воды пальто, с темными мокрыми космами волос, он казался большим и страшным на фоне зеркальной ряби Темзы. Он поднялся и потянулся за своим сапогом, но внезапно из воды вынырнул старик и закричал своему отпрыску:

– Хватай поганца!

Человек, вылезший из воды, понял, что старик здесь не один и мгновенно увидел его притаившегося сынка. Младший падальщик вздрогнул и растерялся, а старик с проклятьями и оскорблениями кинулся вслед за незнакомцем, чтобы сбросить поганца в воду, утопить и присвоить все его добро себе.

Худые костистые пальцы вцепились в пальто незнакомца. Старый падальщик заверещал и принялся вновь звать сынка. Поняв, что ему не в одиночку придется справляться с человеком из воды, сынок поспешил на подмогу, но снова остановился как вкопанный – незнакомец кочергой ткнул старика в глаз и следом наотмашь зашиб его сапогом по голове.

Крик старика прервался сразу же, и тот, окаменев, плюхнулся в воду и больше не показывался. Человек в пальто с презрением плюнул ему вслед и что-то неразборчиво проговорил, скорее всего, посетовав на ужасную вонь. Для слуха речного падальщика нормальная речь была такой же непривычной, как для обычных людей речь падальщиков, поэтому младший падальщик не понял даже, к кому тот обращался, и сильно испугался, когда безумные блестящие глаза на мокром полном ярости и насмешки лице обратились к нему.

Он кинулся бежать к берегу, в надежде, что успеет добраться до тоннеля, но человек из воды оказался проворен и быстр. Босой на одну ногу он резво скакал со столба на столб, размахивая по воздуху своим сапогом и кочергой в другой руке. А когда сынок старика спрыгнул на берег и побежал вдоль русла, незнакомец запустил в него кочергой. Железный предмет попал тому по ногам. Его ноги заплелись, и младший падальщик рухнул лицом в лед.

Позади раздался треск – это человек из воды перепрыгнул со столба на последний перед берегом островок досок. А затем сынок падальщика вновь услышал его голос. Только на этот раз незнакомец сказал что-то другое, падальщик даже расслышал, что именно:

– Никогда не мешай проигрывать другим и никогда не проигрывай сам.

Он перевернулся и посмотрел на звук голоса. Человек стоял очень близко. Сынок старика засуетился, лежа на земле, попытался отползти и тут же замер, в страхе глядя на выпрямившуюся на бледно-фиолетовом фоне южного берега фигуру. Оживший утопленник не двигаясь стоял на досках в паре футов над водой и держал в руке свой сапог.

– Че? – потеряв голос, испуганно спросил сынок падальщика.

– Никогда не мешай проигрывать другим и никогда не проигрывай сам, – быстро звонко и словно нараспев отчеканил утопленник.

– И че эт значит?

– Это третье правило Чарли.

За время, на протяжении которого падальщик обдумывал услышанное, незнакомец спрыгнул на берег.

– А второе какое?

– Никому не открывай своих тайн, иначе они перестанут быть тайнами, – с прежней интонацией скороговоркой объяснил тот.

– А первое?

– Никогда не плати за то, что можешь получить бесплатно, – все тем же лучистым голосом произнес человек из воды.

Ответы, казалось, еще сильнее напугали речного падальщика. Он отполз назад и совсем уже не понимал, что случится дальше, но от страха вопросы сыпались из него, как коровий помет.

– А кто этот Чарли? И че эт он вдруг правила свои сочиняет?

– Это я. Разбойник по имени Чарли Бродячие Штаны. И я придумываю, потому что мне можно, – криво ухмыльнувшись на одну сторону лица, торжественно и одновременно угрожающе возвестил Чарли.

Сынок падальщика сдвинул брови в напряженной попытке понять все происходящее и стал блуждать сосредоточенным взглядом по отражениям в поверхности воды, а когда поднял глаза к Чарли уже открывая рот, чтобы вымолвить что-то еще, разбойник, хорошенько размахнувшись, огрел его по голове своим собственным сапогом и лишил беднягу чувств.

– Много болтаешь, – сварливо упрекнул Чарли распластавшегося на земле падальщика и пнул его босой ногой для верности.

Обрадовавшись наступившей тишине, Чарли отошел к стене набережной и облокотился на нее, надевая сапог. Мокрый и скользкий сапог нисколько не желал сделать поставленную задачу легкой. А когда разбойник все же натянул сапог, нога уперлась во что-то колючее. Пораздумав с минуту, хватит ли у него сил стащить чертов сапог и вытряхнуть из него сор, Чарли недовольно принялся вытаскивать ногу, а когда справился и запустил в сапог руку, то нащупал что-то странное. Какой-то неровный квадратный камешек закатился ему на пальцы, и он вытащил его на холодный сумеречный свет.

Добродушная плутоватая улыбка озарила уставшее лицо.

– Не забыл про меня, да? – уже зная ответ, обратился Чарли к шероховатому камню бледного песчаного цвета как к старому другу. – А я уж было подумал после Щенка, что ты обиделся на меня за что-то.

Повертев камешек в пальцах и с интересом рассмотрев стрелянные дыры в своих одеждах, Чарли сунул Византийский камень в потайной карман пальто, похлопал себя по карманам, достал промокший сверток курительной смеси и выбросил на ледяную корку берега. Сунул руку в карман брюк и с трудом вытянул свою трубку, оплетенную серебряной лозой. Находка, похоже, очень ободрила разбойника, и ему оставалось только убедиться, что он не потерял последнюю важную вещь.

Мешочек с золотой стружкой, некогда бывшей кулоном, принадлежавшим Аделине, лежал в наружном кармане пальто. И теперь он точно знал, что это за вид волшебства. Как и знал теперь значение имени Аделина.

– Еще бы согреться где… – вновь натягивая сапог, пробормотал Чарли.

Закончив с сапогом, он схватился за голову, поняв, что потерял шляпу. Впрочем, мокрую он бы сейчас все равно не стал надевать и потому решил, что нужно будет найти новую.

Он подозрительно огляделся по сторонам, словно выискивая кого-то в темноте, и побрел по-над каменной стеной набережной, гадая, что ему встретится раньше, лестница, или поднимающийся уровень воды.

Спустя несколько часов Чарли пришлось стащить пару кошельков, чтобы купить себе еды и взять кэб до Сити. Разбойник ехал, часто выдыхая на замерзшие пальцы, и с любопытством рассматривая неуловимую перемену, отпечатавшуюся на каждом доме, на каждой подворотне. После всех происшествий, в городе словно застыла незримая тревога. Даже оживленные улицы слишком рано становились пусты, а его кэбмен казался каким-то нервным и напуганным. Чарли вышел у одинокого уличного фонаря, заливавшего перекресток тусклым янтарным светом сквозь засмоленные окошки. Кэб отъехал, но Чарли остался на месте, прислушиваясь к улице в ожидании появления кого-то другого.