В том факте, что программа была спущена сверху, еще нет ничего плохого. Важно ее содержание. Критиковать бюрократическое правление абстрактно можно, лишь опираясь на концепцию демократии, которая исключает любое вмешательство в жизнь человека, независимо от того, насколько невежественно и жестоко люди ведут себя в силу своей истории. Всякий сторонник подобной формалистской концепции демократии должен смириться с фактом, что большинство индийских крестьян не хотят экономического прогресса. Они не хотят этого по причинам, которые я пытался объяснить выше. Единственная последовательная программа с этой точки зрения состоит в отказе от всякой программы, что позволит индийским крестьянам существовать в грязи и болезнях в ожидании голодной смерти. Но такие итоги вряд ли порадуют теоретика демократии.

Более реалистичная политика принимает в расчет различные виды воздействия на общество и их социальную стоимость. Будет ли применяться то или иное воздействие в условиях, когда индийское государство может распасться по уже существующим линиям раскола, – это другой вопрос, и я не собираюсь его здесь обсуждать.

Если господствующая политика сохранится в общих чертах, то, насколько можно предвидеть, она приведет к очень медленным улучшениям, в основном благодаря деятельности верхнего слоя крестьян, переходящего на коммерческое фермерство. Опасность уже упоминалась выше – это постепенное нарастание массы городского и деревенского пролетариата. Со временем эта политика может породить встречную политику, хотя трудности перехвата радикальных настроений в Индии огромны.

Намного желательнее с демократической точки зрения, если бы правительству удалось сдержать и использовать эти тенденции в своих интересах. Для этого нужно отказаться от доктрины Ганди (что, вероятно, не так уж сложно для нового поколения администраторов), дать полную свободу верхнему слою деревенского населения, обложив налогом их прибыль, организовать рынок и кредитный механизм таким образом, чтобы вытеснить традиционных кредиторов. Если правительству удастся при этом перенаправить уже имеющуюся прибыль, производимую сельским хозяйством, и поощрить к получению еще большей прибыли, оно сможет самостоятельно добиться намного большего в промышленности. По мере своего роста промышленность будет постепенно забирать себе излишки рабочей силы, появляющиеся на селе, и более интенсивно распространять рыночные отношения. Тогда усилия по внедрению в деревне новых технологий и современных ресурсов увенчаются успехом.[253]

Третья возможность – это более широкое использование принуждения, более или менее по образцу коммунистической модели. Даже если такая попытка осуществима в Индии, сомнительно, что она принесет пользу. В индийских условиях в долговременной перспективе, на мой взгляд, ни один политический лидер, как бы ни был он мудр, целеустремлен и хладнокровен, не способен провести революционную аграрную политику. Страна все еще слишком пестра и аморфна, хотя это постепенно меняется. Административная и политическая проблема организованного принуждения в духе коллективизации, способной преодолеть кастовые барьеры и традиции племен, говорящих на 14 языках, настолько очевидна, что едва ли нуждается в подробном рассмотрении.

Итак, только одно направление политики, похоже, дает реальную надежду, но нужно повторить, что отсюда еще не следует, что именно оно и будет реализовано. В любом случае сильный элемент принуждения будет востребован для проведения перемен. Если оставить в стороне возможность технического чуда, которое позволит каждому индийскому крестьянину выращивать достаточное количество еды в стакане воды или миске песка, необходимо использовать более эффективно трудовые ресурсы, внедрять технические усовершенствования и находить способы для поставок продуктов питания городскому населению. Либо масштабное скрытое принуждение по капиталистическому образцу, как в той же Японии, либо более прямое принуждение по социалистическому образцу будет необходимо. Трагическим остается факт, что в любом случае беднейшие из крестьян понесут самое тяжкое бремя модернизации, будь то по социалистическому или капиталистическому пути. Единственное оправдание для возложения на них этого бремени состоит в том, что в противном случае положение бедняков со временем еще больше ухудшится. В такой формулировке это по-настоящему жестокая дилемма. К тем, кто пробует ее разрешить, можно испытывать величайшую симпатию. Но отрицать ее существование – это крайняя степень интеллектуальной и политической безответственности.

Из нашей актуальной перспективы мы можем теперь обрисовать в общих чертах главные особенности каждого из трех путей в современный мир. Самый ранний из них соединил капитализм и парламентскую демократию после серии революций: в Англии, Франции и Гражданской войны в Соединенных Штатах. С оговорками, рассматриваемыми ниже в этой главе, я называю это путем буржуазной революции, на которую вступили Англия, Франция и Соединенные Штаты, следуя друг за другом по времени и имея на исходный момент сильно различающиеся общества. Второй путь был также капиталистическим, но в отсутствие сильной революционной волны он привел к реакционным политическим формам, закончившимся фашизмом. Стоит подчеркнуть, что в Германии и Японии через революцию сверху промышленности удалось подняться и добиться успеха. Третий путь, конечно, коммунистический. В России и Китае революции, опиравшиеся в основном, хотя и не исключительно, на крестьянство, сделали возможным коммунистический вариант. Наконец, в середине 1960-х годов Индия с трудом присоединилась к процессу превращения в современное индустриальное общество. В этой стране не было ни буржуазной революции, ни консервативной революции сверху, ни пока что коммунистической. Сможет ли Индия избежать трагических жертв, которые придется заплатить на каждом из трех путей, найдет ли она свой вариант, как пыталось сделать правительство Неру, или она принесет не менее ужасающую жертву стагнации, остается величайшей проблемой для политиков нынешнего поколения.

Едва ли эти три варианта – буржуазная революция, завершающаяся демократией западного типа, консервативная революция сверху, заканчивающаяся фашизмом, и крестьянская революция, ведущая к коммунизму, – образуют весь спектр возможных путей и альтернатив. Скорее всего они являются последовательными историческими этапами. Кроме того, они связаны между собой. Методы модернизации, избранные в одной стране, меняют представление о проблеме в тех странах, которые идут следом, как заметил еще Веблен, введя в оборот модный термин «преимущества отсталости». Без предшествующей демократической модернизации Англии вряд ли были бы возможны реакционные пути, по которым пошли Германия и Япония. Без капиталистического и реакционного опыта коммунистический путь был бы совершенно иным, если бы вообще возник. Достаточно легко заметить, даже при благожелательном взгляде, что индийская неуверенность объясняется в большой мере негативной критической реакцией на все три предшествующих исторических опыта. Хотя были некоторые общие проблемы в построении индустриальных обществ, эта задача оказывается постоянно меняющейся. Исторически необходимые условия для каждого крупного политического образования резко различаются между собой.