Как я могла не видеть, кто он? Неужели я была настолько глупа? Или просто он слишком умен?

Или и то и другое?

Потому что Хоук был хорошим. Он говорил и делал правильные вещи, а я так отчаянно стремилась установить с кем-нибудь настоящую связь, пожить полной жизнью и почувствовать себя живой. Так отчаянно, что не воспринимала ничего, что могло послужить предостережением. Он приехал в Масадонию с единственной целью: подобраться ко мне. Он добился этого и даже больше. Завоевал мою дружбу, мое доверие, мою…

Меня охватили мучительный гнев и сожаление. Хотелось закричать, но из-за сдавивших горло эмоций я не смогла издать ни звука.

Почему ему пришлось… делать то, что он делал? Все, что между нами было, оказалось ничем иным, как искусным притворством. Когда он называл меня смелой и сильной. Когда сказал, что я прекрасна. Вся его искренность зиждилась не на долге, а на приказах. А я поверила. Я попалась на эти уловки.

Было ли что-то в них правдой?

Его боль – была.

Это я знала, но ее источник? Я больше не была уверена.

Я поднесла к лицу дрожащие руки и убрала волосы, выбившиеся из косы. Зачем ему пришлось зайти так далеко? Зачем пришлось вскружить мне голову и пробраться в сердце? Я не просто доверяла ему. Я отдала ему себя. Всю себя.

И это оказалось ложью.

Он с самого начала знал, кто я, с той первой ночи в «Красной жемчужине». И я по неведению открыла ему о себе так много.

Я прошла в угол камеры, села на матрас и прислонилась к стене, размеренно дыша. Живот пронзала резкая боль. Я посмотрела на правую руку. Костяшки пальцев были ободраны и опухли после ударов кулаками. Моя улыбка быстро угасла. Сомневаюсь, что на Хоуке остались какие-то следы ран. Он же атлантианец.

У меня внутри все перевернулось.

В глубине души я никак не могла в это поверить. Он казался таким… смертным, но почему это должно меня удивлять? Атлантианцев можно принять за смертных, как и вольвенов. Я целовалась с атлантианцем.

Я спала с атлантианцем.

Я зажмурилась. К горлу подкатывала желчь. Я не могла об этом думать, потому что в голове тут же эхом раздавались крики. Мне нужно сосредоточиться.

Что мне делать?

Городок полон Последователей и атлантианцев, которые хотят моей смерти, и я безмерно радовалась тому, что Тони осталась в Масадонии. Видимо, меня будут держать тут, пока Темный не приедет или не пришлет приказы. Темный убил последнюю Деву – и вот я здесь, взаперти, жду своей участи. Нужно отсюда выбираться, но никакого выхода нет.

Я подняла голову и вздрогнула. Перекрученные кости напомнили корни из Кровавого леса. Они накладывались друг на друга и перехлестывались: грудные клетки и бедренные кости, позвоночники и черепа. Помещенным сюда узникам приходится смотреть на потолок. Скорее всего, эти кости – напоминание о том, что случилось с их предшественниками. Кто мог сотворить такое? Кто в силах сохранить рассудок, глядя на это?

Не знаю, сколько прошло времени, но вот дверь открылась и послышались шаги. Наверное, минуло несколько часов, судя по тому, как пусто у меня в желудке. Я напряглась и сразу расслабилась, увидев, что это Делано.

Он подошел к решетке, держа в руках небольшой мешочек.

– Есть хочешь?

Да. Я хотела есть, но не ответила.

Он швырнул мешочек, и тот с мягким стуком упал к моим ногам. Я уставилась на него.

– Там сыр и хлеб, – объяснил Делано. – Я бы принес тебе рагу, но, боюсь, ты бы плеснула его мне в лицо, а оно слишком хорошее, чтобы им разбрасываться.

Я смерила его взглядом.

– Никакого подвоха. Еда не отравлена.

– Почему я должна верить твоим словам?

– Он же сказал, чтобы тебя не трогали. – Делано прислонился к прутьям решетки. – Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что вредить тебе тоже нельзя.

Я изогнула губы.

– Зачем ждать? Темный все равно меня убьет.

Бледные глаза встретились с моими.

– Если бы принц хотел, чтобы ты умерла, ты бы уже была мертва. Так что ешь.

Принц. Если Последователи верят, что Кастил – полноправный наследник, это не становится правдой.

Я посмотрела на мешочек. Я хотела есть, и мне нужны силы… и, наверное, целитель. Хотя рана перестала кровоточить, в нее могла попасть инфекция.

Я нерешительно подобрала мешочек.

– Будешь стоять и смотреть, как я ем?

– Не хотелось бы, чтобы ты подавилась.

Меня охватило странное желание рассмеяться, но я открыла мешочек и принялась есть сыр и хлеб. Еда камнем опускалась в пустой желудок.

Делано больше ничего не говорил. Я тоже.

Спустя некоторое время дверь опять открылась, и я глянула, кто там, пусть и не хотела этого делать. Я увидела высокую, слишком хорошо знакомую фигуру в черном, так сильно похожую на… на гвардейца, который поддразнивал меня дневником мисс Уиллы Колинс. Сердце сжалось, точно его стиснули в кулаке.

Он остановился перед решетчатой дверью. Его красивое лицо казалось одновременно знакомым и чужим.

– Уйди, – приказал Хоук.

Делано промедлил всего мгновение, затем коротко кивнул и ушел. Остались только мы, разделенные решеткой.

– Поппи. – Хоук вздохнул, и я вздрогнула. – Что мне с тобой делать?

Как будто он уже не знает.

– Не называй меня так.

Я вскочила на ноги, стараясь не обращать внимания на то, как болезненно натянулась кожа вокруг раны. Цепи клацнули по каменному полу. Стоять было больно, но я ему этого не покажу.

– Я думал, тебе нравится, когда я тебя так называю.

– Ты заблуждался, – ответила я, и он самодовольно ухмыльнулся. – Чего ты хочешь?

Он склонил голову набок и секунду помедлил.

– Больше, чем ты можешь предположить.

Я понятия не имела, что это значит, и мне было все равно. Абсолютно все равно.

– Ты пришел меня убить?

– С чего бы мне это делать?

Я подняла руки и позвенела цепями.

– Ты велел меня заковать.

– Да.

От его невозмутимого ответа во мне вспыхнула ярость.

– Здесь все хотят моей смерти.

– Так и есть.

– И ты атлантианец, – бросила я. – Вот что ты делаешь: убиваешь, разрушаешь, сеешь проклятие.

Он фыркнул.

– Самое интересное, что это говорит та, кого всю жизнь окружали Вознесшиеся.

– Они не убивают невинных и не превращают людей в монстров…