Содрогнувшись, я услышала крик Ладди. Оторвав взгляд от Филлипса, я повернулась к Хоуку.

Киеран в облике вольвена рыскал прямо за его спиной, опустив огромную голову к соломе и нюхая воздух. Ладди бросился на него, но потерял равновесие и упал лицом вниз.

Я сделала вдох, но воздух тут же из меня вышибло.

Ладди не споткнулся.

Из его спины торчал черный болт. Из-за лошади вышел гвардеец, который приветствовал нас вчера у входа. Делано. У него такие же блеклые глаза. Как я теперь знаю, глаза вольвена. Он опустил лук.

Брайант сорвался с места.

Он резко развернулся, но далеко не убежал. Киеран присел и взмыл в воздух. Он был быстр, как стрела, и столь же точен. Он приземлился на спину Брайанта и повалил его на солому. У гвардейца даже не было шанса закричать. Вольвен оскалил зубы и ткнулся мордой…

Я отвернулась. Послышался влажный хруст.

Затем наступила тишина.

Мужчина, убивший Рилана, вышел вперед небрежной, расслабленной походкой. И сердито зыркнул на меня.

– Я так рад, что здесь и вижу это.

– Джерико, заткнись, – ответил Хоук ровным тоном.

Я медленно перевела взгляд на Хоука. Он стоял на том же месте, ветер приподнимал и отбрасывал с красивого лица темные пряди. Он выглядел так же, как когда вышел из комнаты посреди ночи. Так же, как и несколько часов назад, когда целовал меня, прикасался ко мне и держал в объятиях.

Но вот он стоит здесь, а рядом с ним – покрытый кровью вольвен.

– Хоук? – прошептала я, свободной рукой вцепившись в сырую солому.

Он посмотрел на меня, и мой дар ожил. Между нами протянулась невидимая нить, формируя связь, и я почувствовала… Я ничего не почувствовала. Ни боли. Ни печали. Ничего.

Я отшатнулась, тяжело дыша. Что-то не так с моим даром. Только Вознесшиеся лишены эмоций. Не смертные. Не Хоук. Но казалось, что связь ударилась в кирпичную стену, толстую, как Вал.

Непреодолимую, как та стена, которую я возводила вокруг себя, когда старалась держать дар взаперти. Неужели Хоук… блокирует меня? Разве такое возможно?

– Пожалуйста, скажи, что я могу ее убить, – произнес Джерико. – Я точно знаю, какие куски я хочу оторвать и отослать обратно.

– Только тронь ее, и на сей раз потеряешь больше, чем руку. – Холодность Хоука проняла меня до самой глубины души. – Она нам нужна. – Он так и не отвел от меня глаз. – Живой.

По-прежнему стоя на коленях, я посмотрела на Хоука. Я слышала его слова и видела, что происходит, но до разума ничего из этого словно не доходило.

Или же до разума дошло, но сердце… сердце отвергало.

«Она нам нужна».

«Живой».

Нам.

– Ты зануда, – пробормотал Джерико. – Я тебе уже говорил?

– Раз десять, – ответил Хоук, и меня передернуло. Я отшатнулась. Он стиснул зубы и отвернулся, оглядывая конюшню. – Здесь надо прибрать.

Вольвен рядом с ним встряхнулся, как пес, попавший под дождь. Затем он поднялся на задние лапы и начал меняться: мех исчез, появилась кожа, которая стала утолщаться. Ноги выпрямились, пальцы вернулись к нормальному размеру. Челюсть встала на место. Рубашку Киеран где-то потерял и стоял в разорванных штанах. От раны на животе, нанесенной Филлипсом, осталась лишь розовая отметина.

Я села.

Киеран с хрустом повертел шеей.

– Прибрать нужно не только здесь.

На челюсти Хоука дернулась мышца. Он повернулся ко мне.

– Нам нужно поговорить.

– Поговорить?

У меня вырвался смешок, прозвучавший совершенно невпопад.

– Уверен, у тебя куча вопросов, – сказал он, и я уловила в его тоне оттенок знакомого поддразнивания, отчего меня опять передернуло.

– Где… где еще два гвардейца?

– Мертвы, – ответил он без промедления и прислонил лук к плечу. – Это была прискорбная необходимость.

«Я мастер в своем ремесле».

«В каком же?»

«Убивать».

Я ни капли не сомневалась в том, что именно этим он и занялся, когда покинул ночью мою комнату. В ушах зашумело, и я вдруг поняла, что за его спиной во дворе собрались люди. Они стояли неподвижно в лучах утреннего солнца.

Хоук шагнул ко мне.

– Давай…

– Нет. – Я вскочила на ноги. Как ни странно, они не дрожали. – Что здесь происходит?

Он остановился.

– Ты сама знаешь, что здесь происходит. – Его голос чуть-чуть смягчился.

Следующий вдох обжег мое горло и легкие, потому что я поняла, что и правда знаю. О боги. Я знаю, что здесь происходит. Шум усилился, и я увидела во дворе Элайджу – он стоял, скрестив руки на широченной груди. Увидела Магду, которая, положив ладонь на живот, заглядывала в конюшню, а ее лицо выражало… сочувствие и жалость.

«Ты заслуживаешь гораздо большего, чем тебя ждет».

Он сказал это прошлой ночью. И я, глупая, наивная, думала, что он имеет в виду мое Вознесение. Нет. Он имел в виду это.

Магда развернулась и, протиснувшись мимо Элайджи, пошла обратно в крепость.

– Филлипс был прав. – Мой голос дрожал. Я облекала в слова то, что уже знала.

– Прав? – переспросил Хоук, передавая странный лук одному из мужчин позади него.

– Полагаю, Филлипс начал догадываться, – ответил Киеран, глядя на свой живот. Розовая отметина уже исчезла. – Они выходили из комнаты, когда я поднялся, чтобы ее проверить. Хотя она, похоже, не поверила тому, что он рассказал.

Не поверила.

Я вообще не поверила Филлипсу, потому что верила Хоуку. Я доверяла ему – доверила свою жизнь и…

Мою грудь пронзила внезапная боль, словно в меня воткнули кинжал. Я даже посмотрела вниз, ведь боль показалась такой реальной, но не было ни клинка, ни кровавой раны, которые бы соответствовали моему страданию. Я подняла голову. Хоук играл желваками.

– Что ж, больше он не будет ни в чем разбираться. – Джерико схватил и выдернул болт. Филлипс завалился на землю. Он ткнул тело гвардейца сапогом. – Это уж точно.

Я опять повернулась к Хоуку, чувствуя, что земля разверзается у меня под ногами.

– Ты – Последователь.

– Последователь? – Элайджа расхохотался, и я вздрогнула.

Киеран улыбнулся.

– Я же говорил, что ты сообразительная, – сказал Джерико.

Я не обратила на них внимания.

– Ты действуешь против Вознесшихся.

Хоук кивнул.

В моем сердце возникла еще одна трещина.