– Я возвращаюсь на пароход, – голос ее казался усталым. – Завтра тебя хватятся, и я буду настаивать на поисках, но капитан Марш не посмеет задерживаться надолго, срывая планы экспедиции. И я снова смогу спать одна. Когда я была молоденькой девчонкой, новенькой в своем ремесле, мне хотелось иногда возроптать на Бога: «Неужели для этого Ты меня создал? Это ли удел, который Ты уготовал мне?» Но даже тогда не чувствовала я такого отвращения, как в эти недели, когда разыгрывала для тебя шлюху. – Она бросила на меня безразличный взгляд. – Странно вспомнить, что когда-то я делала это по любви… С единственным мужчиной, которого любила. Не стоило тебе так поступать со мной в Санта-Фе.

Клеония повернулась и зашагала прочь. Ее высокая элегантная фигура вскоре растаяла в темноте. Сиу оторвали меня от дерева и поволокли в лес, удаляясь от реки.

До сих пор готов поручиться, что если бы не этот чертов кляп, я еще до полуночи был бы на борту «Дальнего Запада» и кувыркался бы с ней в каюте до потери сознания. Она тоже понимала это, поэтому приказала похитителям сначала заткнуть мне рот, лишив возможности смягчить ее. Понимаете, дело в том, что, как бы ни злилась на вас женщина за любые ваши грехи, старая искорка никогда не затухает окончательно. Да-да, при всей ее ненависти одного воспоминания о девичьей страсти оказалось бы довольно, чтобы Клеония залилась слезами, и, вопреки всем утверждениям, недели, проведенные на борту, дали бы ей живое представление о том, что она потеряла. О, ей прекрасно было известно, что, позволь она себе прислушаться к моим уговорам, не прошло бы и пяти минут, как брякнулась бы на спину, замолотив лапками по воздуху. Поэтому, как и добрая старая королева Бесс в случае с тем пакостным малым, Эссексом[253], Клеония предпочла не рисковать. Жаль, но ничего не попишешь.

Но признаюсь – не эти мысли приходили мне в голову в момент, пока индейцы тащили меня через лес, угощая пинками, стоило чуть споткнуться, и усаживали на мустанга. Потом, в окружении четырех монстров, я поехал вверх по пологому склону. Из-за кляпа нечем было дышать, и это не способствовало попыткам обдумать невообразимую ситуацию, в которой я оказался.

Но я понимал, что все не так уж невероятно. Миссис Кэнди обернулась Клеонией, обрушившись на меня, словно Немезида. Когда она сняла повязку и своим прежним голосом исполнила ту французскую песенку, я сразу узнал ее. Остается удивляться, почему не узнал раньше, особенно с такого расстояния, что ближе некуда. Но надо признать, что она вытянулась и очень окрепла, да и говором и всеми повадками резкая, решительная миссис Кэнди, как небо от земли, отличалась от похожей на голубицу креолки. Вот пример, до чего могут вас довести терзания среди краснокожих, занятия проституцией на фронтире и содержание борделей. Ничего удивительного, в самом деле. Но и при всем том сыграно было превосходно, надо отдать ей должное. Прихватив за поводок чепухой про Бисмарка, она заманила меня на Запад, именно туда, где могла свершить свою высшую справедливость, вот ведь мстительная стерва. Проще простого было дать знать своим приятелям-сиу (подкрепив послание щедрым вознаграждением) и поручить им проследить за пароходом по Йеллоустону, а затем по ее сигналу схватить ничего не подозревающую жертву и уволочь в холмы, чтобы развлекаться, втыкая горящие щепки в трепещущие члены. Интрига ловкая, но не замысловатая по сравнению с заговорами, разработанными против меня такими мастерами, как Лола, Линкольн, Бисмарк или Игнатьев, или… Бог мой, мне прям везет на такие вещи.

Что ставило меня в тупик, так это как, черт побери, удалось ей разглядеть в респектабельном Флэши образца семьдесят шестого года давно забытого Б.М. Комбера из сорок девятого? Кто из тех, с кем я был знаком в качестве Комбера, мог узнать меня сейчас и намекнуть ей? Пятнистый Хвост? Но он в жизни не слышал имени Комбер – для него я с пятидесятого года известен как Пускающий Ветры. Да и откуда им с миссис Кэнди знать друг друга? Сьюзи, Максвелла, Вуттона и им подобных я отбросил – даже если они еще живы, добрую четверть века мы друг с другом не пересекались и пересечься не могли. В американской армии о Комбере тоже никто не знал.

Линкольн мертв. Впрочем, надо быть дураком, чтобы пытаться припомнить всех – могло найтись человек сто, которые еще помнили меня и при виде прогуливающегося по Бродвею Флэши могли воскликнуть: «Проклятье, да это же Комбер!» Это и флотские парни, и вернувшиеся эмигранты из каравана, инвалиды из Цинциннати, кто-нибудь с Запада – какой-нибудь охотник или торговец из Ларами, скажем. Да шлюхи Сьюзи, в конце концов! Они знали меня, и если исходить из примера Клеонии, воспитанницы академии миссис Уиллинк могут держать в своих руках половину публичных домов в Штатах. И при этом поддерживать между собой сношения, уж кто бы сомневался: «Дражайшая Клеония, ты ни за что не догадаешься, кто заходил в наше заведение намедни! Ну и сюрприз! Высокий англичанин, красавец, роскошные баки… продолжать стоит?» Во скольких притонах, которые доводилось мне посещать, были черные хозяйки? Маловероятно… но не исключено, что так все и было.

Как понимаете, это все были хаотичные мысли, всплывавшие время от времени сквозь затуманивавший мозг ужас. Важно было то, что эти чертовы сиу тащили меня за собой в глушь явно с нехорошими намерениями, а если и есть одна вещь, которую я усвоил, пройдя уйму опаснейших переделок, то заключалась она в том, что если хочешь получить хоть малейший шанс выбраться, надо отбросить панику и обрести хладнокровие.

Когда мы выбрались на вершину обрыва, оказавшись на сильно пересеченной местности, индейцы, судя по звездам, направились на юго-запад. Возможно, они хотят отъехать подальше, а потом изжарить меня на медленном огне, но это вряд ли – скакали краснокожие целеустремленно, так что, скорее всего, нас ждет долгая прогулка через северную часть страны Паудер к горам Бигхорн. Скорее всего, именно там квартируют нынче сиу. Где-то по левую руку от меня, на Роузбаде, начинает движение по большой дуге, ведущей приблизительно в том же направлении, Кастер. Но вряд ли стоит уповать на него – Дж. А. К. – последний человек, которого я желал бы увидеть спешащим мне на выручку, потому как он усеет свой путь трупами, а чем больше я размышлял, тем больше надеялся выкрутиться из заварушки миром. В конце концов, миссис Кэнди не одна, у кого есть дружки среди сиу. Я знаю язык, могу сослаться на Пятнистого Хвоста как на закадычного приятеля, и даже если того нет поблизости, наверняка найдутся враждебные индейцы, запомнившие меня по совету у лагеря Кемп-Робинсон. Даже такие подумают дважды, прежде чем расчленить участника правительственной делегации Соединенных Штатов, только чтобы ублажить бывшую скво воина по имени Сломанная Луна, Ходящая Одиноко. Конечно, сейчас они не слишком расположены к белым и, получив пленного, будут более склонны задумчиво разглядывать его потроха, нежели наружность. И все-таки существует шанс выкупиться. На худой конец, разыграю последний свой козырь: вторым после Бога на землях между Канадой и Платтом является Бешеный Конь, Ташунка Витко, и хотя мы не виделись, с той поры как ему исполнилось шесть, вряд ли он дозволит искромсать на клочки парня, который его едва не на коленках качал, правда ведь?