настолько слаб? – спрашивает он, делая шаг назад. – Виоли, я знаю, что ты считаешь меня избалованным мальчиком, которого всю жизнь защищали, и за последние несколько недель я снова и снова это доказывал…

– Я вовсе не считаю тебя таким, – перебивает Виоли. – Ну, может быть, я и правда думаю, что тебя всю жизнь от всего защищали, но точно так же и ты считаешь меня какой-то кровожадной убийцей.

Пару секунд он не отвечает.

– Я вовсе так не считаю, – говорит он.

Виоли прикусывает губу.

– Если бы я подождала тебя, обсудила всё с тобой, позволила бы тебе самому лишить ее жизни, то ты бы сделал это, Леопольд. Но ты не убийца. И я не хотела делать тебя им.

Леопольд не отвечает, поэтому Виоли продолжает:

– И, кроме того, она твоя мать. Она мать Гидеона и Рида. Смог бы ты посмотреть им в глаза и сказать, что сделал?

Он морщится.

– Софрония взяла с меня обещание защищать тебя, и я не думаю, что она говорила только о сохранении твоей жизни, Леопольд.

Леопольд сглатывает.

– Дафна говорит, что Софи освободила тебя от этого обещания, – говорит он наконец.

Виоли пожимает плечами, но даже это маленькое движение вызывает у нее еще одну вспышку боли.

– Я знаю, – говорит она. – Но, может быть, я и сама не хочу видеть, как ты становишься убийцей, Лео.

Мгновение Леопольд молчит.

– Спасибо тебе, Ви, – тихо говорит он.

– Тебе не за что меня благодарить, – говорит она. – Твоя мать все еще жива, а меня повесят за попытку убийства.

Она делает паузу.

– Во Фриве вообще вешают убийц? Я знаю, что в Селларии их отправляют на костер, но…

– Тебя не повесят и не отправят на костер, – говорит Леопольд. – Я тебе обещаю. Ты мне доверяешь?

Виоли смотрит на него и думает о том, что он уже совсем не похож на хрупкого и израненного мальчика, который почти месяц назад возник из ниоткуда в пещере. Тогда она даже не могла надеяться, что он будет следовать ее простым указаниям, таким как «сиди тихо» или «не беги обратно в Кавелле, где все хотят твоей смерти». Но сейчас?

– Я доверяю тебе, – говорит она ему.

Дафна

Проснувшись, Дафна получает известие, что Виоли – или, скорее, Вера – пришла в сознание и что суд над ней состоится завтра вечером, что дает Дафне совсем мало времени для осуществления ее плана. Или, скорее, половины плана, который ей удалось придумать, ворочаясь с боку на бок всю ночь. Пока она, сонная и измученная, приходит в себя, горничная суетится, бегая по комнате и рассказывая сплетни о том, кем может оказаться Вера. Но Дафна ничуть не приблизилась к решению, каким образом она может спасти жизнь Виоли, не вовлекая в это саму себя.

Хотя есть и другие вопросы, о которых ей нужно сейчас позаботиться, и она надеется, что оставшаяся часть плана придет ей в голову прежде, чем станет слишком поздно.

Завтрак с лордом Панлингтоном накрыли в зимнем саду, и Дафна прибыла туда последней. Когда она проходит мимо стоящих у входа стражников и входит в помещение, полное разнообразных цветов и деревьев и окруженное стенами из стекла, то видит Байра и Клиону, сидящих за круглым столом с видом на заснеженный летний сад. Лорд Панлингтон сидит к ней спиной и не меняет положения даже тогда, когда Байр встает, чтобы отодвинуть для Дафны стул.

– Доброе утро, – говорит она, одаривая каждого из них своей самой яркой улыбкой, и останавливая взгляд на лорде Панлингтоне. – Надеюсь, я не сильно задержалась?

– Все это – пустая трата моего времени, принцесса, – говорит лорд Панлингтон, потягивая кофе. – И то немногое, что ты решила потратить на опоздание, в сравнении с этим ничтожно мало.

Улыбка не сходит с лица Дафны.

– Тогда давайте договоримся, милорд. Я не буду тратить ваше время на любезности, если вы не будете тратить мое время, притворяясь, что нуждаетесь во мне не больше, чем я прямо сейчас нуждаюсь в вас.

Клиона фыркает в свою чашку, чем заслуживает сердитый взгляд своего отца. Она выпрямляется и, поставив чашку на стол, кладет руки на колени.

– Сегодня утром горничная спросила меня, правда ли, что у принцессы Дафны вместо крови – звездная пыль, – говорит она непринужденно. – Конечно, я сказала ей, что это ерунда, но не думаю, что она мне поверила.

– Я обязательно буду более внимательна к людям, приближающимся ко мне с острыми предметами, – говорит Дафна.

– Я слышал, как кто-то назвал ее святой Дафной, – добавляет Байр.

Лорд Панлингтон бросает на него сердитый взгляд.

– Есть достаточно простой способ положить этому конец. После того что вы двое мне рассказали, благоразумнее всего было бы просто ее убить.

– Очевидно, вы мало знаете о святых, – говорит ему Дафна. – Но позвольте мне вас заверить, моя смерть – это последнее, чего бы вы хотели.

Лорд Панлингтон откидывается на спинку стула, складывая руки на животе.

– Так просвети меня, – говорит он. – Что мне делать с коварной иностранной принцессой, которая сама призналась, что делала всё возможное, чтобы уничтожить мою страну?

Дафна улыбается.

– Вы должны каждый день благодарить звезды за то, что я изменила свое решение, иначе не прошло бы и года, как вам пришлось бы преклониться перед моей матерью.

Лорд Панлингтон кривит губы.

– Да как ты смеешь, – говорит он.

– Как я смею? – спрашивает она, смеясь. – Кто из нас организовал похищение двух невинных мальчиков?

Она не добавляет, что сама собиралась убить их, но видит, что ее слова находят отклик не только у лорда Панлингтона, но и у Клионы. Она едва вздрагивает, но Дафна это подмечает. Девушка словно затаила дыхание и ждет подтверждения. Когда лорд ничего не отрицает, она не выглядит удивленной.

– Я всегда делал то, что лучше для Фрива, – говорит лорд Панлингтон, багровея.

– Боюсь, у меня нет выбора, кроме как подвергнуть сомнению ваши слова, милорд, – говорит Дафна. – Потому что с момента приезда сюда я так и не поняла, что вообще ваши повстанцы смогли сделать для Фрива. Не считая убийства эмпирея, конечно. Вы думаете о Фриве как об изолированной и одинокой стране, которой нет дела до дрязг остального континента? Да вы ребенок, играющийся в солдатиков, а война – настоящая война – вот-вот начнет ломиться к вам в дверь.

– Не говори со мной о войне, девочка, – рычит лорд Панлингтон, наклоняясь к Дафне через стол с яростью в глазах. – Я знаю о войне больше, чем ты можешь себе представить.

Байр инстинктивно