По-видимому, последний крупный штурм крепости войска Петра Великого предприняли в 1711 г. Во время Прутского похода от главной армии был отделен отряд кавалерийских полков генерала Ренне. Поскольку российские войска столкнулись с острой нехваткой провианта, в задачу отряда входил захват крупного провиантского магазина неприятеля, а также привлечение местного населения («мултян») для борьбы против турок [1390]. Судя по письму Б. П. Шереметева к П. П. Шафирову, отряд был составлен из одного конногренадерского и семи драгунских полков, батальона конной пехоты (Ингерманландского полка) и семи пушек (три 2-ф. и четыре 3-ф.); Яков Брюс писал о том, что с Ренне отправлены «три пушки 8 фунт., да мортир пудовый» [1391]. В походе отряд столкнулся с типичными для Прутского похода трудностями: «нынешний марш имели в фураже зело нужен, ибо вся трава потравлена. И во оном пути, будучи Вашего Царского Величества с войском, не знаю как можно будет конским кормом пробавляться»[1392], – доносил генерал Ренне Петру 2 августа. Заметим, что отправка с Ренне почти половины всей кавалерии Петра значительно ослабила армию; «жаль токмо, что нашей коннице противу неприятельской за малосильством в поле выйти невозможно, с причины, что г-н ген. Рен с осьмью полками за несколько дней был чрез некоторые неспособные советы отдеташован за провиантом в молдавскую землю»[1393], – сетовал генерал А. А. Вейде князю А. Д. Меншикову.

«Реляция об атаке Браильской» подробно описывает действия отряда Ренне. На марше было получено известие о том, что турки начали возводить вокруг браиловского замка земляной ретраншемент, т. е. укреплять город перед приходом русских. В связи с этим отряд оставил в монастыре Максимина «тягости» (вероятно, обоз и пушки?) и ночным маршем за 11 часов достиг Браилова 12 июля. В виду города войско встало в «ордер де баталии», но полевого сражения не последовало, и стороны лишь «партиями нерегулярно билися». Затем в предместье (форштат) были отправлены спешенные конногренадеры полковника Рожнова и драгуны Сибирского полка в конном строю – им была поставлена задача отрезать замок от берега Дуная. Увидев этот маневр, турки заняли свежевозведенный ретраншемент и приготовились к обороне. Очевидно, это полевое укрепление обеспечивало им доступ к берегу Дуная, поэтому «господин генерал Рен около транжемента и замка рекосносцировал и за благо усмотрел оный атаковать, и неприятеля выгнать, и от реки Дуная отрезать, ибо по ведомости в замке воды не было». 13 июля были распределены задачи между штурмовыми колоннами, и около 10 часов вечера начался штурм. Турки стойко обороняли выходящий к Дунаю фланг; бой длился всю ночь, но на этом участке прорвать линию не удалось. Драгунские полки Владимирский, Псковский, Нижегородский и Тверской атаковали со стороны лагеря через форштат, и их приступ оказался успешнее: «Господин генерал Рен… своею особою с Тверским полком приступил и в транжемент… вступил, и неприятеля в побег обратил, и, что наши яростно поступили, унял и вывел за транжемент, которые имели закрытие без повреждения». Последняя часть фразы из реляции требует разъяснения. Вероятно, «яростно поступили» означает, что драгуны жарко преследовали и добивали защитников укрепления. Но замок оставался занят турками, и пространство внутри ретраншемента простреливалось ими; поэтому было необходимо остановить разгоряченных драгун и вывести их назад, под прикрытие бруствера, что Ренне и сделал. Еще два полка, Московский и Рязанский, поддержали атаку со стороны Дуная. Таким образом, турки были выбиты из полевого укрепления и отрезаны от Дуная, они оказались заперты в своем замке. На следующий день, 14 июля, комендант паша Дауд сдал Браилов; гарнизону было позволено уйти без оружия и без понтонов (которые, очевидно, хранились в замке). Из 5000 участников штурма были убиты 100 и ранены 300 человек; турки из 3000 потеряли около 800 убитыми и несколько сотен ранеными[1394]. Отметим, что реляция ничего не говорит об использовании приступных лестниц, о ведении шанцев и артиллерийской поддержке штурма.

Отбить защитников от стен стремились в первую очередь огнем. В Нотебурге у сторон не было возможности скрестить холодное оружие в принципе, ведь русские солдаты не смогли взойти на бреши. Под Дерптом упорный и продолжительный штурм охарактеризован так: «Был бой у полисадов с шведами из мелкого ружья и гранатами и с города из пушек и из мартиров непрестанно»[1395]. При этом своя роль в поражении обороняющихся за стенами отводилась и древковому оружию. Из военно-походного журнала Шереметева мы знаем, что при взятии Дерпта во многих полках на приступе были поломаны и потеряны (а следовательно, вероятно, активно использовались в бою) копья и пики. Годом ранее неудача во внезапной атаке на Ниеншанц приписывалась тому, что у солдат не было не только «лестниц приступных и… гранат ручных», но и копий [1396]. Применение пик на приступах, по-видимому, было обычной и давно сложившейся практикой; по крайней мере в трактате «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей», изданном в Москве в 1647 г. и являвшимся переложением западноевропейского труда Иоанна Якоба фон Вальгаузена начала XVII в., описан прием, с помощью которого пикой можно «надежно недруга снизу толкнути и вверх итти», а равно и другой, когда «сверху вниз от недругов боронится» [1397]. Штурмуя укрепленную линию под Нарвой, шведы русских «солдат убивали, длинными копьи на валу кололи»[1398]. В отличие от огневого боя, рукопашные схватки защитников и нападающих на стенах с применением холодного оружия в источниках не описаны. Удачные штурмы – Нарвы и Эльбинга – были скоротечными; известно, что в их ходе атакующие стремительно преследовали и поражали защитников, оставивших свои позиции на стенах.

Во время штурма осаждающего могли встречать подрывы мин – пороховых зарядов, заложенных гарнизоном в предполагаемом месте нападения. При взятии Нарвы «неприятель подкопом крепко наших подорвал»[1399]; в Эльбинге штурмующих ждали «многие мины и крепкое противление» [1400].