Ким, она повторить не смогла. Повтори это ещё раз, только медленно.

— Саджанним, что повторить? Я не помню никаких танцев. Я всего лишь как-то хаотически двигалась…

— Как ты можешь не помнить? — ХёнСок теряет терпение, хватает меня за руку, подтаскивает к себе и включает смартфон перед моими глазами.

— Это что, действительно я? — теперь понимаю, почему он возбудился. Я бы на его месте… чего, чего он хочет?

Повторить?! Конечно, желание начальника закон для подчинённого, но… а если он пожелает, чтобы я на Луну запрыгнула? Без разбега?

Честно пробую, и без слов по одному кислому виду ХёнСока понимаю, что даже до неудачной пародии не дотягиваю.

— Лалиса-ян, ты меня крайне разочаровываешь, — хмурится ХёнСок. — Как так можно, я не понимаю…

Красотка хореографиня, совершенно неотразимая в своём гимнастическом боди и тонких чёрных колготках, до сих пор не сказала ни слова. Поглядев на неё, нахожу отговорку.

— Вы хотите заставить меня выполнить элемент, который даже госпожа хореограф показать не может? Саджанним, вы слишком многого от меня хотите.

— Ты же его делала! Попробуй ещё раз.

Чувствую глубокую неправильность в его настойчивости. Нельзя мне этого делать, почему-то твёрдо в этом уверена. И первую попытку зря делала! Как бы мне его послать? Далеко, но чтобы не обиделся.

— Мне надо с госпожой Ким посоветоваться, — и уйти в глухую оборону. — Без вас, саджанним.

Хмурится, но соглашается. Мы отходим. Кое-что говорю хореографине. Она стерва та ещё, но всё-таки женщина, кое-какие моменты поймёт лучше. И мои надежды оправдываются.

— Сонбеним, думаю, надо отпустить Лалису. У неё был трудный день, уроки, тренировка… мы всё равно от неё сейчас ничего не добьёмся.

Красивые женщины делают с мужчинами, что хотят. Одни слова может не сработали бы, но в сочетании с лёгким касанием бедра они получают воистину бронебойную силу. Со вздохом ХёнСок отпускает меня.

А я что? У меня, и правда, не сегодня, так завтра эти дурацкие дни начнутся. Так что отстаньте все от меня. Точнее бы сказать: не завтра, так послезавтра, да хоть бы и через неделю, кто меня проверять-то будет?

Место действия: одна из улиц Сеула.

Время действия: 4 мая, 15:40.

Ли ХёнСок удивился бы при виде улыбающегося Кима ЛиХана. Но даже самые непробиваемые мужчины смягчаются в присутствии очаровательных десятилетних дочек.

— В школе всё хорошо, Ханыль? — ЛиХан позволяет себе смотреть на дочку только при остановках на красный сигнал светофора.

— Хорошо, аппа. Холь! У нас такой случай смешной был на английском! Учительница спрашивает ДжиЁн: какого цвета эта собака? Там картинка была… и ДжиЁн, кх-кх-кх, сказала: грин… кх-кх-кх. Грин, значит, зелёная, кх-кх-кх… она перепутала со словом грей, серая, кх-кх-кх… мы так смеялись.

Не так уж и смешно взрослому человеку от таких детских курьёзов, но невозможно любящему отцу равнодушно смотреть на вовсю смеющуюся дочку. Самую красивую из всех.

— А у тебя, аппа, ничего интересного не случилось? Только не рассказывай ещё раз, как твой клуб выиграл.

— Знаешь, дочка, есть интересное. Наверное, интересное. Ты слышала про группу «BlackPink»?

ЛиХан на время прерывается, поворачивая на перекрёстке. Предпоследнем до дома, если считать въезд в квартал.

— Не только слышала! Я всё время их слушаю. Такие песни у них классные! Четвёртого мембера агентство только недавно показали. Представляешь, аппа, она не только самая молодая, в школе ещё учиться, но ещё и менеджер группы! Дебак! А почему ты спросил?

— Агентство предлагает клубу рекламный контракт. Они хотят, чтобы «BlackPink» выступали на матчах, в форме клуба.

— И-и-и-и! — восторженный визг дочери заставляет мужчину поморщиться. Но без неудовольствия.

Машина тем временем уже въезжает на стоянку. Девочка выпрыгивает из машины.

— Это так здорово, аппа! — от возбуждения девочка скачет вокруг отца. — Все так ждут концерта «BlackPink», но агентство говорит, что только в конце лета. Две девочки в школе учатся, поэтому только в каникулы!

ЛиХан не решается сказать счастливой дочке, что контракт он не подписал. Но себе уточняет: ЕЩЁ не подписал.

— И что, ты будешь ходить на матчи клуба только ради того, чтобы посмотреть на любимую группу? — недоумение никак не может покинуть мужчину.

— Конечно, буду, аппа! — на ЛиХана смотрят возмущённые его непониманием глаза. — Где же мне на них ещё посмотреть? И не только я, у нас полкласса на них придёт.

— А если билеты будут дорогие? — ЛиХан открывает двери подъезда, пропуская дочку.

— Всё равно все придут, — уверенно отвечает Ханыль, прыгая через ступеньку.

Окончание главы 36. Следующая глава: https://litsovet.ru/books/981137-shag-tretiy-prizovoy/read/page-37

Глава 37. Почти обычный длинный день

Место действия: школа искусств Сонхва.

Время действия: 5 мая, 09:25.

Уроки корейской литературы самые скучные из всех. Пожалуй, они в любой стране могут быть скучными. Только в Англии есть Диккенс, Шекспир, Льюис Кэролл; во Франции — Гюго, Бальзак, Дюма; в России — Толстой, Пушкин, Достоевский. Среди корейских авторов нет ни одного, сумевшего взойти на небосвод мировой литературы. Шекспира, Гюго и Льва Толстого знает весь мир. А кому известен Ким Ман Чжун, прости господи?

Поэтому работаю на уроках, как записывающее устройство. На самом деле, для надёжного запоминания нужен эмоциональный фон. Настоящие виртуозные писатели мирового уровня вполне достойны благоговения и восхищения. Для местных у меня нет ничего кроме ехидства и насмешки. Хватит им и этого.

И ещё интересное наблюдение. Корейские авторы, не имея никакого понятия о термине «рояль», пользуются этим весьма широко. Само по себе не столь страшно. В конце концов, таковое сплошь и рядом даже у мировых классиков. Взять хотя бы «Тартюфа» великого Мольера. В конце пьесы у Тартюфа на руках все козыри. Оргон сам подписал ему дарственную на всё своё имущество. И только после этого у него открылись глаза. Но метаться поздно, только выметаться из своего дома, который уже не его. Но вдруг приходит королевский чиновник и арестовывает Тартюфа, как мошенника, давно известного королевским правоохранительным органам. Всевидящее око справедливого и могущественного монарха, ага. Все довольны и счастливы, кроме Тартюфа, разумеется. Если это не рояль, тогда я не знаю, что это такое. Ещё какой рояль, королевский!

Параллельно загрузке в память никчемушной информации на втором слое сознания сами собой всплывают аргументы из разряда «слова на лестнице». Это когда тебя уже спустили с лестницы, и вот, пересчитывая ступеньки головой и рёбрами, вдруг находишь очень остроумные и веские слова. Те самые, которых вовремя почему-то не было.

Президент ХёнСок застал меня врасплох. Чего это я вдруг не могу повторить тот танцевальный финт, который исполняла на его глазах аж