Здесь, чёрт возьми, со мной.

Захотелось плакать, но вместо этого я крепко зажмурилась и почти легла на кровать головой, устраиваясь поудобней и касаясь губами его руки. Понимала, что Стас всего лишь под снотворным, но сердце бешено стучало в груди. Вдруг он не очнётся? Вдруг что-то случится?

– Регина?.. – послышался над головой хриплый голос. Прохладные пальцы в моих ладонях дрогнули. – Что ты здесь…

Я вскинулась, ловя его взгляд, крепче стиснула руку, сжала дрожащие губы, чтобы не разреветься.

– Не ожидал, что ты приедешь, – он улыбнулся и горько добавил: – Знаешь, один выстрел, а как-то так дерьмово попал. Сказали, мне в больнице ещё недели две валяться, представляешь?

Я всё же всхлипнула, активно кивая. Представляю. Ох, как мы со Светланой Борисовной боролись, чтобы всё же перевести его сюда. Я обещала поддерживать просто идеальную чистоту, почти стерильность, и постоянно включать увлажнитель воздуха.

– Ну ты чего? Ревёшь, что ли? – поморщившись, он попытался подняться, но я вовремя успела положить ладонь ему на грудь, не позволяя лишний раз двигаться.

Вообще, Стасу уже было разрешено нормально шевелиться и даже подниматься, но общее самочувствие у него было плохое. А я не хотела его усугублять.

– Не реву, просто рада.

Мы вновь встретились взглядами. Мой бывший телохранитель смотрел напряжённо, пристально, словно что-то искал в моих чертах, а потом на секунду отвлёкся, чуть повернул голову…

– Стой, это же…

– Моя квартира, – выпалила, не позволяя ему договорить, – в больнице тебя держать не было смысла, хоть они и ворчали, мама бы за тобой ухаживать не смогла, а я… в общем… предложила.

Почему-то в самый важный момент все слова пропали. Даже заготовленная заранее речь. Светлана Борисовна предложила лучше перевести сына без его ведома. «А то упрётся ещё, он ненавидит показывать себя слабым», – ворчала она. А я настолько хотела увидеть его, настолько жаждала быть рядом, что согласилась на авантюру. Не убежит же он, право слово!

Сейчас, замечая смесь паники и недовольства в его глазах, я не была настолько в этом уверена.

– Но мне же сказали, что продержат ещё минимум две недели – нахмурился он.

– Стас, если ты против, мы решим вопрос и сможем тебя перевести.

– Да нет же, дело не в этом!

Запищал домофон, заглушая следующую его фразу. Я стиснула зубы и недовольно выругалась. Принесла нелёгкая! Нет бы час назад, когда должен был прийти. Не-е-ет, как можно? Нужно именно сейчас, когда я не уверена, что «больной» не решит просто встать и свалить отсюда.

– Твою мать, – повторила я, когда трель повторилась в третий раз. – Как же вовремя!

– Может, откроешь? – поморщился Вероцкий, его очнувшемуся от снотворного мозгу явно не были приятны громкие звуки.

– Это надолго.

– Или просто заткни его, прошу, – простонал он.

Я со всех ног бросилась в коридор, спросила «кто» и, получив ожидаемый ответ, нажала на кнопку открытия двери. Нет, Влада я тоже ждала слишком долго, чтобы упустить возможность поговорить. Надеюсь, Стас поймёт.

– Отключила? – поинтересовался Станислав, когда я вновь заглянула в комнату.

– Там… там Влад, – с трудом ответила я. – Нас с ним многое связывает, мы просто обязаны поговорить. Ты сам понимаешь. Если бы не он, ничего не было бы.

Светлана Борисовна сказала, что Стасу сообщили все подробности. И про то, что именно Влад, скорее всего, когда-то «послал» нашего маньяка от моего имени. Злость оскорблённого мужчины копилась, копилась… и в итоге нашла выход. Не знаю, откуда об этом узнал Влад – возможно, от дяди Сержа, – но он успешно скрывался от меня все эти дни.

– Ясно.

Одно слово. Одно короткое слово, но резануло меня, как ножом. В коридоре стукнула дверь – это сводный брат уже успел подняться, а я стояла на пороге комнаты, смотрела на Стаса и понимала: если сейчас просто уйду, ни за что не смогу всё объяснить. Мужчины тоже умеют многое надумывать.

– Регин, ау, ты тут? – раздалось из прихожей.

И я решилась. В несколько больших шагов преодолела разделяющее меня и кровать расстояние, опёрлась о спинку, удерживая себя на руках, и поцеловала его. Стаса. Поцеловала, вкладывая в это все свои чувства к нему, всё своё отчаяние, всю боль, которую хранила последние дни, переживая за него. Обида на брата была в тысячу раз скромнее и поверхностней моих чувств к своему телохранителю. Бывшему телохранителю. Условия договора были выполнены, а Стасу полагался больничный и… если бы я не смогла заполучить его к себе домой, вот такого, больного и бессильного, то, казалось, ни за что бы больше не увидела.

– Мне просто нужно с ним поговорить, – пробормотала, на секунду отрываясь от его губ.

Влад всё же рискнул заглянуть в комнату, когда мы целовались уже в третий раз. Или в четвёртый? Не знаю. Просто Стас обхватил ладонями моё лицо и не мог отпустить. Да я и сама не хотела отстраняться.

– Ох, я…

Брат замер в дверях, а я всё же нашла в себе силы перейти к важным делам. К разговору, который ждал уже несколько дней. Хотя сейчас, увидев, как побледнел Влад, заметив нас, как сжались его губы и потемнел взгляд, я могла уже не разговаривать – всё понимала и так. Но нужно было расставить все точки над i.

Я люблю Влада. Как брата. Надеюсь, мы сможем оставить это так.

– Там у тебя в зале спит… ну…

– Спит, – согласилась я. – Поговорим на кухне.

* * *

Во френч-прессе заваривался чай. Решено было сначала «выпить». Мы не смогли поговорить быстро и по существу: я разревелась, хотя думала, что слёзы давно закончились, Влад отходил от шока.

Но вот аромат чая заполнил лёгкие, немного прочистил мозги, горяий напиток опалил язык, и я всё же выдавила:

– Я люблю Стаса.

– Я это понял уже тогда, – подавленно отозвался Влад.

Он был так несчастен и потерян, что хотелось просто подойти, обнять, прижать к себе и не отпускать, пока не успокоится. Но я понимала, что, возможно, сделаю этим только хуже.

– А ты любишь меня.

Не вопрос – утверждение.

И Влад тоже не стал отвечать, просто посмотрел на меня своими нереально голубыми глазами. Открыто и бесконечно печально.

– Я никогда этого и не скрывал, – наконец, отозвался он.

– Теперь я это понимаю, – пробормотала в ответ.

Боже, почему все эти разговоры по душам получаются такими бесконечно сложными? Почему мне сейчас хочется выть и лезть на стенку, лишь бы всё это закончилось, лишь бы всё стало по-прежнему? А ведь несколько дней назад я излучала праведный гнев и думала, что никогда в жизни его не прощу. Может, Владик был прав, что скрывался, пока я не остыла?