и также сейчас дома.

— Что мы будем делать? — спросила я, желая, чтобы он получил ответы, которых у меня не было. — Джо?

— Я не знаю, — наконец выдавил он, его голос дрогнул. — Я больше не знаю, что делать, Шэннон.

— Все в порядке, — заставила себя сказать я. — Тебе не обязательно знать. Тебе всего восемнадцать.

— Я не могу быть там, Шэн, — наконец сказал он, лицо его было наполнено чувством вины. — Я больше не могу так жить.

— Я знаю, — выдохнула я, чувствуя слабость, услышав эти слова, вылетевшие из его рта.

Я уже слышала эти слова раньше.

От Даррена.

— Я думаю, нам следует обдумать то, что сказала Ифа, — добавил Джоуи, голос был полон эмоций.

— Что насчет того, что сказала Ифе? — Я задохнулась от ужаса.

— Уйти.

— Ты, должно быть, шутишь, — невозмутимо произнесла я.

Джоуи посмотрел на меня виноватыми глазами, но не ответил.

— Я не попаду под опеку, — выплюнула я, чувствуя себя преданной. — С тобой все в порядке. Ты сможешь жить своей жизнью и уйти. Меня поместят в приют!

— Шэннон, вчера вечером она говорила со мной о моем будущем, и она многое поняла…

— Твое будущее, — невозмутимо сказала я.

Джоуи громко застонал. — Не только мое, Шэннон. Все мы…

— Я не могу поверить, что ты мог такое подумать после того, что случилось с Дарреном! — Я закричала, теряя контроль над своими эмоциями. — Как ты мог подумать, что поступишь так с нами, Джоуи?

Мой отец терроризировал меня.

Он избил меня.

Я жила в постоянном страхе.

Но он никогда не прикасался ко мне так.

Он никогда не насиловал меня.

Именно это и происходило с Дарреном неоднократно в течение многих месяцев, снова и снова, пока его чуть не убили.

Я прочитала отчеты спустя годы после того, как это произошло.

Я знала все об операциях, которые ему пришлось сделать, чтобы исправить ущерб, нанесенный ему этими ублюдками.

И теперь Джоуи подумывал о том, чтобы рискнуть?

Возвращайся.

Разверни машину и вернись к нему.

Вернись к Джонни.

Скажи ему.

Скажи ему, и пусть он поможет тебе.

Он сказал тебе, что сделает это.

Нет, идиотка, он не сможет тебе помочь.

Никто не может.

Твой собственный брат отказывается от тебя!

— Если хочешь пойти, то иди! — Я закричала, и по моим щекам потекли горячие слезы. — Уходи и оставь нас. Иди, будь с Ифой и проживи вместе чудесную жизнь. Я защищу мальчиков.

— Ты даже себя защитить не можешь! — взревел Джоуи. — Я делаю это, Шэннон. Я. Я пытаюсь смягчить гребаные удары, а они продолжают наноситься.

— Тогда, может быть, тебе и папе повезет, и он прикончит меня в следующий раз, — прошипела я, когда меня пронзили огромные рыдания. — Это избавит тебя от беспокойства, а его — от энергии.

— Не говори так, блядь, Шэннон! — взревел Джоуи, ударив рукой по рулю.

— Почему нет? — Я задохнулась между вздохами. — Это правда.

— Шэннон, дыши, — приказал Джоуи более мягким тоном, протянув руку и потерев мою спину. — Сделай вдох.

Я не могла.

Я не могла, черт возьми, дышать.

Наклонившись вперед, я отчаянно пытался втянуть воздух в легкие.

— Хорошая девочка, — уговаривал Джоуи, одной рукой управляя автомобилем, а другой потирая мне спину. — Нормально и медленно.

К тому времени, как мы вернулись домой, мне удалось успокоиться до такой степени, что я действительно могла втягивать воздух в легкие.

Несколько минут мы просто сидели возле дома, глядя на машину отца, припаркованную на подъездной дорожке.

Мне не хотелось идти в тот дом.

И Джоуи тоже.

Мы оба были полностью облажались.

Нет, ты пьяна. С ним все будет хорошо…

— Шэннон? — Голос Джоуи прервал мои мысли.

Я не смотрела на него.

Я тоже не ответила.

— Ты меня слушаешь? — он спросил.

Я слабо кивнула, не сводя глаз с машины.

— В следующий раз, когда он наложит на тебя руки, я хочу, чтобы ты дала отпор.

Я напряглась.

— Ты меня слушаешь?

Я кивнула.

— Если он снова прикоснется к тебе, Шэннон, я хочу, чтобы ты схватила самый острый нож, какой только сможешь, и вонзила его ему в сердце.

Всхлипнув, я повернулась, чтобы посмотреть на него. — Ты не вернешься, да?

Джоуи просто смотрел на меня, глаза были полны слез. — Я не могу, — прошептал он, и слеза скатилась по его щеке. — Если я вернусь в этот дом, я убью их обоих.

Я наблюдала за его лицом, осознавал правду, которую он мне говорил, а затем отстегнула ремень безопасности и открыл дверь.

— Прощай, Джоуи, — оцепенело я прошептала, а затем вылезла из машины и вошла внутрь.

Глава 40.Линии и бульдозеры

Джонни

В понедельник утром у меня было ужасное настроение, частично вызванное ужасной болью, которую я испытывал, но в основном это было связано с тем, что вчера вечером я не сомкнул глаз.

Всю ночь я ворочался над Шэннон.

Всю кровавую ночь я лежал без сна, и только мои сожаления составляли мне компанию — и эта фотография из газеты.

Я должен был остановить ее.

Я не должен был позволять ему забрать ее.

Почему, я понятия не имел, но в моей голове был голос, кричавший мне, чтобы я защитил ее.

Я хотел.

Я просто не знал, от чего мне нужно ее защитить.

Или кто.

Я был совершенно невежественным, вооруженным и готовым пойти на войну за девушку, которую я не знал, против врага, о котором мне никто не сказал.

Господи, мне от нее так чертовски заебало.

Ситуация выходила из-под контроля.

Она нарушала мой вполне довольный образ жизни, и я, черт возьми, не знал, как с этим справиться.

Девушка удврила меня по голове и сделала меня слабым и неустойчивым.

Это было неправильно, и она не имела права вмешиваться в мою жизнь в этот решающий момент.

Она была похожа на торнадо, приближения которого я никогда не ожидал.

Единственная проблема, которую я не предусмотрел, строя свои планы.

Единственный человек, который мог разрушить всю мою тяжелую работу.

И самое нервное во всем этом было то, что мне это нравилось.

Мне нравилось то, что она поворачивала мою жизнь по своей оси и поощряла во мне невиданные прежде понятия и чувства, а потом я ненавидел то, что мне это нравилось.

Я был полностью зависим от каждой детали этой девушки, и это не имело ничего общего с физическим состоянием — а физическое было чертовски идеальным.

Самое главное, она не смотрела на меня как на талон на обед.

Она посмотрела сквозь всю эту ерунду.