– Мюррей, – произнес Человек-Паук, – где ты это украл?

– Украл? – с обиженным видом переспросил Андерсон. – Едва ли. Ты, наверное, хотел использовать слово «реквизировал».

– С особым цинизмом?

Мюррей рассмеялся.

– Не настолько. Парни из Управления по борьбе с наркотиками пользуются такими игрушками для слежки, и они оставили нам парочку. Но я выписал ее на свое имя, так что, ради бога, не потеряй ее и не сломай!

– Это еще хуже потери?

– Скорее всего. Потерю я хотя бы смогу объяснить – кто-то еще брал прибор у меня. С особым цинизмом. Но если ты его сломаешь, придется объяснять, как именно это произошло.

– Тогда решено, – произнес Человек-Паук, – если случится худшее, я его потеряю.

– Пожалуйста, не надо!

– Шучу. Верну его в целости и сохранности. И, надеюсь, вместе с ответами на вопросы.

Теперь Паучок летел между кипарисами, изо всех сил пытаясь найти место, где они схлестнулись с Веномом. Как только он его найдет, можно будет определить, в каком направлении сбежал Ящер, и последовать за ним. А потом… Вот в этом-то и заключался вопрос. А что потом?

«Что я сделаю, когда догоню его? – спрашивал себя Человек-Паук, перелетая с одной струи паутины на другую. – Ударю по голове, свяжу и отвезу к Марте и Уильяму? Едва ли все будет так просто. И лучше бы никакой полиции поблизости, потому что они просто ударят его по голове, свяжут и бросят в тюрьму».

«Но есть варианты и похуже, – подумал он. – Вдруг Курт действительно приблизился к открытию лекарства? Вдруг, где бы он сейчас ни скрывался, он уже близок к решению? Что бы еще с ним сейчас ни творилось, – Питер снова вспомнил странные показания пожилой леди, – у него есть право заниматься своими делами. Но если он занимается не своими делами? Если его используют как инструмент для совершения преступлений? Это нужно остановить. И не только ради других людей, ради него самого».

Все это было так запутано. Питеру не давали покоя мысли о гидрогеле. А если гидрогель был как-то связан с исцелением Курта? Эта идея не пришлась Пауку по нраву – получалось, что Курт обрел контроль над Ящером и мог осознанно и намеренно.

– Нет, – вслух произнес он, – я в это не верю.

Затем Паук затормозил и внимательно осмотрелся. Вот нужное место. Он опустился на один из маленьких островков, где дрался с Ящером и Веномом, узнав сломанные и растоптанные стебли тростника и место, где погибли аллигаторы. От обоих рептилий не осталось и следа. Что бы вы ни думали о падальщиках в Эверглейдс, им нельзя было отказать в эффективности.

Паук достал припаутиненный к спине подарок Мюррея, осторожно надел его и опустил визор. Поначалу ему было тяжело одновременно смотреть и через окуляры костюма, и через линзы прибора, но он справился и резко вздохнул.

Это было непохоже на резкие, тусклые инфракрасные кадры документальных сериалов о дикой природе или даже призрачно-зеленые изображения, транслируемые приборами ночного видения во время «Бури в пустыне». Изображения были цветными и такими же четкими, как в пасмурный день, а может даже немного ярче. У деревьев и подлеска были свои цвета, не совсем естественные, но встроенный в прибор мини-компьютер распознал каждую отдельную тепловую волну в заданном температурном диапазоне и назначил каждому источнику свой собственный цвет. Холодное было темным, теплое – светлым, и только небо и вода были мертвенно черного цвета.

Паучок медленно поворачивал голову, пытаясь сориентироваться, а заодно привыкнуть к слегка искаженной перспективе пейзажа, освещенного не светом, а теплом. Пользоваться этой штукой долго, особенно в движении, будет тяжело, но, если ему повезет, это и не понадобится.

Паучок двинулся на восток, в направлении, где скрылся Ящер. Когда он уже перелетал от дерева к дереву, двигаясь с куда большей осторожностью и меньшей скоростью чем обычно, он заметил, что на экране визора прямо под картинкой выводилась небольшая сводка информации, включая даже широту и долготу. В гаджет был встроен собственный спутниковый маячок, отображающий точное местонахождение любого объекта в поле его зрения.

«Очень удобно», – подумал Паук, все больше преисполняясь решимости не уронить или не потерять прибор. Если он считал Questar дорогим, то тепловизор явно стоил на порядок больше. Паучок задержался под одним из кипарисов, чтобы слегка поправить температурные настройки, и с каждым его действием различные части пейзажа – дерево там, заросли тростника сям – становились ярче или тусклее.

Все это было прекрасно, но для максимально эффективного использования прибора недоставало важной информации. Какая температура тела у Ящера? У этого вопроса было как минимум два продолжения. Когда Курт превращался в Ящера, его метаболизм был ближе к человеческому или рептильному спектру? И был ли это современный, холоднокровный рептильный метаболизм, зависящий от температуры окружающей среды, или же это был метаболизм маленького теплокровного динозавра?

Паучок настроил «Показывать красным» от тридцати пяти градусов. Без дополнительной информации увеличение диапазона может сработать. Он продолжил движение, придерживаясь восточного направления и поглядывая на усеянную тростниковыми островками воду.

Разумеется, спустя столько времени, у него не было ни единого шанса найти хоть один след огромной рептилии. Дневная жара, ночной холод, течения, вызываемые проплывающими мимо аллигаторами, и медленное просачивание воды сквозь водоносный слой уже давно все стерли. Но если Паучок будет внимателен, у него есть шанс наткнуться на менее высокотехнологичные свидетельства пребывания здесь Ящера – сломанные ветви или растоптанный подлесок.

Человек-Паук решительно пробирался на восток. Спустя двадцать минут он остановился. Тепловизор показывал только мягкое туманное сияние у горизонта, напоминающее восход солнца. Но для него было еще рановато. Паук продолжил свой путь, и спустя несколько минут сияние усилилось. Через визор свет казался удивительным и быстро превращался в слепящий. Человек-Паук свернул в его сторону, озираясь вокруг. Он довольно долго двигался в этом направлении, не находя цель в заданном температурном диапазоне.

Он засек аллигатора, который медленно выбрался из воды и плюхнулся своей чешуйчатой тушей на тростник. То тут, то там мимо ярким световым пятном проносились вышедшие на ночную охоту сова или коршун. Сияние на востоке становилось все ярче и ярче, пока не стало походить на рассвет.

Вскоре супергерой опять остановился – поблизости не осталось деревьев, к которым можно было бы прикрепить паутину. Восточнее располагались несколько «гамаков», в честь которых и получил свое имя Хэммок-парк: группы деревьев, растущих так близко друг к другу, что они образовывали живой частокол, внутри которого появлялась собственная небольшая, изолированная биосфера. Паучок прыгнул к месту, где начинались гамаки, миновал первый и направился дальше. На горизонте показалась луна, на экране визора она казалась расплавленно-белой.

Человек-Паук приземлился на дереве, чтобы изменить температурный диапазон. Он возился с колесиком настройки и нечаянно поднял его слишком высоко, чуть выше тридцати восьми градусов. Остальная часть прохладного ночного мира на мгновение потемнела, но далеко справа показался источник тепла, который погас, как только он перенастроил диапазон.