к спине и капли пота соскальзывают по груди и животу под рюкзаком, прижатым к телу. Она проклинала желание помочиться, одолевавшее ее уже несколько часов, и боялась, что скоро не сможет себя контролировать. Огляделась. Хотя это казалось невозможным, она могла бы поклясться, что людей стало больше. Нана сделала глоток тяжелого, грязного воздуха, вобравшего в себя запахи мочи, пота и дыхания множества людей. Она с горечью осознавала навалившуюся на нее слабость и думала о том, не прикончить ли ей половинку батончика мюсли и шоколадку, которые хранились в рюкзаке. Тошнота в желудке усиливала желание помочиться. Она обещала Бобби ждать там, где он оставил ее, но уже миновали день, ночь, наступило новое утро. Если она отсюда не выберется, придется мочиться под себя, а это будет ужасно. Несмотря на окружающее зловоние, Нана все еще различала аммиачный запах мочи, которая высохла на юбке, а теперь намокла от пота. Взяв палку, она положила руку на плечо сидевшего рядом с ней человека и взмолилась:

— Пожалуйста, помогите мне встать.

Сначала Нана наивно полагала, что сумеет добраться до ближайшего туалета. Ей было безразлично, в каком он состоянии; пусть даже придется справить нужду на полу, главное — найти укромное место и спрятаться от посторонних глаз. Она думала о том, как обстоятельства вынуждают людей совершать поступки, которые всего лишь двадцать четыре часа назад они никогда не совершили бы. У Наны было старомодное воспитание, и она до сих пор краснела, когда ей надо было раздеться перед врачом. Мысль о том, чтобы присесть и справить свою нужду публично, казалась невозможной. Ей понадобилось больше получаса, чтобы добраться до дверей туалета, и уже издалека Нана ощутила зловоние жижи, растекшейся по полу и разнесенной вокруг тысячей ног. Пару раз она чувствовала, как резиновый наконечник ее палки скользит по нечистотам, но, не имея выбора, продолжала двигаться вперед, подхваченная потоком людей, увлекавшим ее к выходу. В дверях толпа, пытавшаяся войти, смешивалась с выходящим потоком, и на несколько мгновений люди застревали в пробке, пока кто-то не протискивался вперед или назад. Нана почувствовала на лице дуновение ветра. Он был сырой и жаркий и принес с собой запах отбросов. Но все же это было лучше тяжелого смрада, царившего внутри стадиона. Она уже почти добралась до дверей. Потом кто-то толкнул ее — сперва в одну сторону, затем в другую. Резиновый наконечник палки соскользнул, и Нана полетела вперед, рухнула на колени, затормозив падение ладонями, которые ударились об пол с такой силой, что послышался звонкий шлепок. Удар по коленным чашечкам поднялся по ногам до больного бедра, которое нестерпимо заныло. Но Нана не обращала внимания на боль: когда она осознала, что лежит на полу, ее охватила паника. Теперь она наверняка не сможет подняться. Здесь, под ногами тысяч людей, настанет ее смертный час. Пару раз ее пнули чьи-то ботинки, но проходящая мимо женщина, которая вскоре затерялась в толпе, схватила ее под мышки и с силой рванула вверх. Нана чуть не завопила от боли, но главное, теперь она на ногах и никто ее не раздавит. Нана заковыляла дальше. Палку она потеряла. Боль в ногах была невыносимой, а в бедре — еще хуже, но Нана продолжала ползти вперед среди людской лавины, пока стадион не выплюнул ее на главную эспланаду. Она поняла, что людей вокруг уже не так много. Наконец-то свобода…

В небе пылало солнце. Нана хромала так сильно, что при каждом шаге переваливалась справа налево, рискуя в любой момент рухнуть на землю. Подошла к перилам у входа на стадион и посмотрела на город. У нее упало сердце. Она часами слушала рассказы прибывших, но даже в самом дурном сне не могла представить себе такое зрелище. Старики, подобные ей самой, с растерянными слабоумными глазами будто чего-то ждали, прислонившись к перилам. Женщины несли к торговому центру плачущих малышей; люди лежали на земле, полуголые и грязные. Всюду стояла вода, в воздухе плыл тошнотворный запах, мухи сидели на глазах пускающих слюни стариков, брошенных на произвол судьбы. Нана поняла, что потерялась в центре собственного города. Без палки она едва могла передвигаться. Теперь она не сможет вернуться внутрь, и Бобби ее не найдет. Она была одна. Нана присмотрелась: газон, окружавший стадион, превратился в одну сплошную уборную. Люди сидели на корточках друг подле друга, испражняясь, будто животные. В ужасе от увиденного, обезумев от боли, сознавая, что терпеть больше нету сил, она ступила на то, что оставалось от газона. Пропитанная фекалиями и мочой, рыхлая земля проваливалась под туфлями. Нана подошла к стене, избегая наступать на нечистоты, роняя слезы, приподняла юбку, согнула ноги в коленях и помочилась. В этот момент она увидела, как к стадиону подъехали военные грузовики, и из них выскочили солдаты.

Глава 60

Черные мангровые заросли

Болота

Среда, 31 августа 2005 года

Они покинули лагерь еще до рассвета и уже больше часа плыли по болоту. После стоявшей накануне жары, когда воздух прогрелся до двадцати семи градусов, невозможно было поверить, что температура упала так низко: было просто холодно. Сырая взвесь, напитавшая воздух, оседала на коже, как серебристые капельки пота. По мере того как вставало солнце и прогревался воздух, туман, покрывавший поверхность озера, как плотное одеяло, рассеивался. Бледное изможденное лицо Дюпри выдавало пережитые страдания, но, как бы в противовес этому, в его движениях угадывались решимость и сила, которые, казалось, зарождались в том месте, где вчера обитала боль. Он шептал указания на ухо Буллу, который прокладывал маршрут с помощью двух ловцов креветок. Амайя, Джонсон и Шарбу сидели на дне лодки, укрывшись пластиковой пленкой, которую им одолжили ловцы креветок. Впереди, на носу лодки, восседало темное чудище — Медора. За ней присматривал трайтер, настоявший на том, чтобы отправиться вместе с ними. Они плыли вдоль берегов, затопленных поднявшейся два дня назад водой, которая постепенно отступала. Хижины, стоявшие рядком в том месте, где прежде был берег, в лучшем случае выглядели разбитыми, покосившимися, как будто их повредила чья-то могучая рука, или накренились вперед, подобно придворным, склонившимся перед величием байу. Мимо проплывали выдернутые с корнем деревья. Другие, наполовину вырванные из земли, возвышались темной грудой среди покрывавшей воду растительности. Вдалеке, на бурой поверхности воды, они заметили грот-мачты нескольких суденышек ловцов креветок, которые затонули, утащив на дно все имущество своих владельцев.

Как только рассвело, начало пригревать солнце, и клубы тумана почти сразу сменились тучами москитов, которые с пронзительным жужжанием вились над водой. Они плыли по байу, которая даже в