В 1940 г. переехала в Ленинград, вступила в Союз писателей. Получила кооперативную квартиру в «писательском доме» (наб. канала Грибоедова, 9).

Написала поэму «Блокада», выступала с чтением стихов на радио в блокадном Ленинграде, а также в Союзе писателей. Тогда же вышла детская книга «Джек-соломинка», приключенческий роман, написанный 3. Шишовой во время блокады. Американский журналист Гаррисон Солсбери, автор книги «900 дней. Блокада Ленинграда», включил в нее стихи Шишовой.

Летом 1942 г. А. Фадеев помог Шишовой эвакуироваться из блокадного Ленинграда в Москву на самолете. В 1943 г. в Москве вышла поэма 3. Шишовой «Блокада». В 1944 г. Зинаида Константиновна подготовила сборник стихов «Стихи о гвардии сержанте» — о советском солдате, проделавшем путь Ленинград — Сталинград — 3-й Белорусский фронт — Берлин. Последний сборник издательство «Советский писатель» отклонило. В 1945–1946 гг. переводила стихи эстонских и литовских поэтов.

Кроме прототипа «молодой вдовы убитого поэта», Зинаида Шишова послужила прототипом Лики, одной из героинь пьесы Нины Воронель «Оглянись в слезах» о подмосковном Доме творчества «Голицыно». Она упоминается в книге Елена Яворской «История Любви и смерти», Елены Куракиной «По следам Юго-Запада», в публикации Вадима Лебедева в газете «Совершенно секретно» (№ 47 (365), 19.11.1999).

Пошляк, сравнивший ключика с Бетховеном. «Какой-то пошляк в своих воспоминаниях, желая, видимо, показать свою образованность, сравнил ключика с Бетховеном. Сравнить ключика с Бетховеном — это все равно, что сказать, что соль похожа на соль».

В этой роли в «АМВ» выступает Виктор Борисович Шкловский, о котором мы уже говорили в главе о «Белой гвардии» М. Булгакова.

Некто, скупавший по дешевке дворцовую мебель — Толстой, Алексей Николаевич, который после возвращения из эмиграции в 1923 г., летние месяцы проводил в Детском (бывш. Царском) Селе. В мае 1928 г. Толстой с семейством переехал в Детское Село на постоянное жительство. Сначала он поселился в верхнем этаже дома Цыганова (Московская ул., 8/13), позже — в отдельном большом особняке на Церковной ул., 6.

Старая большевичка — Землячка (Залкинд), Розалия Самойловна. «По странному стечению обстоятельств в „Гудке“ собралась компания молодых литераторов, которые впоследствии стали, смею сказать, знаменитыми писателями, авторами таких произведений, как „Белая гвардия'“, „Дни Турбиных“, „Три толстяка“, „Зависть“, „Двенадцать стульев“, „Роковые яйца“, „Дьяволиада“, „Растратчики“, „Мастер и Маргарита“ и много, много других. Эти книги писались по вечерам и по ночам, в то время как днем авторы их сидели за столами в редакционной комнате и быстро строчили на полосках газетного срыва статьи, заметки, маленькие фельетоны, стихи, политические памфлеты, обрабатывали читательские письма и, наконец, составляли счета за проделанную работу.

Каждый такой счет должна была подписать заведующая финансовым отделом, старая большевичка из ленинской гвардии еще времен „Искры“.

Эта толстая пожилая дама в вязаной кофте с оторванной нижней пуговицей, с добрым, но измученным финансовыми заботами лицом и юмористической, почти гоголевской фамилией — не буду ее здесь упоминать, — брала счет, пристально его рассматривала и чесала поседевшую голову кончиком ручки, причем глаза ее делались грустными, как у жертвенного животного, назначенного на заклание.

— Неужели все это вы умудрились настрочить за одну неделю? — спрашивала она, и в этой фразе как бы слышался осторожный вопрос: не приписали ли вы в своем счете что-нибудь лишнего?

Затем она тяжело вздыхала, отчего ее обширная грудь еще больше надувалась, и, обтерев перо о юбку, макала его в чернильницу и писала на счете сбоку слово «выдать».

Автор брал счет и собирался поскорее покинуть кабинет, но она останавливала его и добрым голосом огорченной матери спрашивала:

— Послушайте, ну на что вам столько денег? Куда вы их деваете?

Эти, в сущности, скромные выплаты казались ей громадными суммами.

Куда вы их деваете?

Могли ли мы с ключиком ответить на ее вопрос? Она бы ужаснулась. Ведь мы были одиноки, холосты, вокруг нас бушевал нэп… Наконец, „экутэ ле богемьен“ — это ведь было не даром! Мы молчали».

Розалия Самойловна Землячка (урожд. Залкинд, по мужу Самойлова; 1876–1947) — российская революционерка, советский партийный и государственный деятель. Участник революции 1905–1907 гг., в частности московского восстания в декабре 1905 г. Одна из организаторов красного террора в Крыму в 1920–1921 гг., проводившегося в период Гражданской войны против бывших солдат и офицеров Русской армии П.Н. Врангеля и мирного населения.

Родилась 20 марта (1 апреля) 1876 г. в еврейской семье. Отец — купец 1-й гильдии Самуил Маркович Залкинд. Розалия училась в Киевской женской гимназии и потом на медицинском факультете Лионского университета, где, должно быть, и сошлась с революционерами. Во всяком случае, с 1896 г. — участник российского социал-демократического движения и член РСДРП. Подпольные псевдонимы — Демон, Осипов. С 1901 г. — агент «Искры» в Одессе и Екатеринославе. Катаев как раз ссылается на «Искру». Делегат II (от Одесского комитета РСДРП) и III (от ПК РСДРП) съездов РСДРП. В 1903 г. кооптирована в ЦК партии.

В начале 1905 г. — агент на Урале от «Бюро комитетов большинства», затем — секретарь Московского комитета РСДРП, партийный организатор Рогожско-Симоновского района, работала в военной организации РСДРП. Неоднократно арестовывалась.

В 1909 г. — секретарь Бакинской партийной организации, затем эмиграция, в 1915–1916 гг. — член Московского бюро ЦК РСДРП. С февраля 1917 г. — секретарь 1-го легального Московского комитета РСДРП(б); делегат 7-й (Апрельской) Всероссийской конференции и VI съезда РСДРП(б), в октябре 1917 г. руководила вооруженным выступлением рабочих Рогожско-Симоновского района.

Преподавала на Пречистенских рабочих курсах. После Октябрьской революции — на руководящей партийной и советской работе. Неоднократно избиралась членом ЦК и ЦКК ВКП(б).

Художник — Митурич, Петр Васильевич (1887–1956). «Потом до Москвы дошла весть, что он (Хлебников. — Ю. А.) умер где-то в глубине России, по которой с котомкой и посохом странствовал вместе со своим другом, неким художником. Потом уже стало известно, что оба они пешком брели по дорогам родной, милой их сердцу русской земли, по ее городам и весям, ночевали, где бог послал, иногда под скупыми северными созвездиями, питались подаянием. Сперва простудился и заболел художник воспалением легких. Он очень боялся умереть без покаяния. Будетлянин его утешал:

— Не бойся умереть среди родных просторов. Тебя отпоют ветра.

Художник выздоровел, но умер сам будетлянин, председатель земного шара. И его „отпели ветра“».

Из дневника Митурича, запись от 29.5.1922 г.: «Велимир рассказал (врачу. — Коммент.), что он спал на земле, что у него лихорадка персидская».

Запись от 27.6.1922 г.: «Утром на вопрос Федосьи, трудно ли ему? — ответил: „Да“.