разрядилась: постепенно с разных сторон начали раздаваться голоса разговаривающих по телефону или беседующих друг с другом людей, пока, наконец, воздух не наполнился плотным гулом.

— Не-е-ет, не успеют принять, — смотря дальше в коридорчик и мотая головой в разные стороны, сочувственно произнесла сухощавая старушка, и лицо ее по-старчески ясно и искренне отразило внутреннюю душевную тревогу о каждом из присутствующих здесь людей.

Это была та же бабушка, которая попыталась на улице завести разговор с Майским. Она шла в очереди прямо перед ним, оттого и сейчас оказалась по соседству. Старушка смотрела в коридорчик как бы через Майского, да и слова ее прозвучали довольно тихо, так что она, скорее всего в очередной раз обращалась именно к нему, хотя уже и не прямо, как прежде. Майский же и сейчас ничего не ответил ей, надеясь, что вопросом все и ограничиться, но к его глубокому недовольству в разговор включилась крупная женщина в коричневом пальто, каким-то образом услышавшая слова старушки.

— Может, половину и примут, — сказала она. — Но всех точно не успеют.

— Куда там, — все также сочувственно вторила ей старушка. — Столько народу. Боюсь, как бы мне зайти сегодня. А я с без десяти восемь здесь стою.

— Я с полвосьмого, — многозначительно заметила ей в ответ крупная женщина.

— И прием всего до двенадцати. Ну где она успеет всех принять? За три часа-то? — продолжала недоумевать старушка.

— А они всегда делают с девяти до двенадцати, — на чистом русском включилась в разговор высокая и худая женщина с угловатым кавказским лицом, сидевшая рядом с крупной женщиной в коричневом пальто. — Им так удобнее: сутра всех принять, а с обеда можно же и уйти куда-нибудь. Их же не волнует, что все работают. Это же их не интересует…

И дамы принялись делиться между собой о наболевшем.

По-видимому, крупная женщина и женщина кавказской внешности были хорошо знакомы, так как обращались друг к другу по имени. Они сидели на соседних стульях, отчего разговаривать им было в высшей степени удобно, а по бокам от них находились их дети, от которых дамы, заболтавшись, ненадолго отвлеклись. Крупная женщина была с сыном, подростком, лет тринадцати, в очках с толстенными стеклами, похожими больше на два аквариума, через которые на мир смотрели крохотные, уменьшенные до размеров двух пуговиц глазки, а возле женщины кавказского вида сидела девочка: черненькая, совсем еще ребенок, наверное, лет десяти, и с виду вполне себе здоровая.

Волею случая, оказавшись прямо напротив не в меру разговорчивых женщин, да еще и рядом со старушкой, которая то и дело подключалась к их шумной беседе, Майский, стремившийся сейчас уйти как можно глубже в себя от окружавшей его непереносимой действительности, был крайне раздражен этим фактом. Некоторое время он все же предпринимал тщетные попытки отвлечь себя, чтобы не слушать их дискуссий, но вскоре сдался и, продолжая делать вид, что совершенно не обращает на слова женщин никакого внимания, погрузился в их беседу.

— …Целый ворох справок, — возмущалась женщина кавказской внешности. — И с каждым годом их все больше и больше становится. Тотальный досмотр устраивают — надеются, что многие плюнут и перестанут ходить что ли? Мы сейчас в два дня уже не укладываемся: девятилетнюю девочку в обязательном порядке к гинекологу отправляют!

— Мне сказали заключение стоматолога необходимо получить, — с легким недоумением вставила старушка. — А у меня сахарный диабет — ну зачем к стоматологу-то?

— Так и у нас же со слухом проблемы, а они к гинекологу отправляют!.. При этом на самой комиссии всегда только один врач. Что это за комиссия такая, на которой всего один врач? И врач всегда невропатолог. У нас же тугоухость, — женина кавказской внешности повернулась и задумчиво посмотрела на дочку, — а нас до трусиков раздевают каждый раз, все от и до смотрят… Мы же уже второй раз за месяц приходим — в прошлый раз нас отправили. «Вы, — говорит, — все врете, и прекрасно слышите. У вас обыкновенные аденоиды». И не стыдно же ей было такое городить!

— Так ведь государственный пенсионный фонд по швам трещит! — подхватила крупная женщина. — Денег все меньше и меньше. Вот они и стараются, как могут дефицит убрать. У них сейчас у всех такая установка: чем меньшему количеству человек они оформляют инвалидность — тем больше зарплата. У них премия от этого зависит.

— В смысле премия зависит? — удивилась женщина кавказкой внешности.

— Ну, чем меньше дефицит регионального фонда, тем больше премия для работников. А как дефицит уменьшить? Только уменьшив выплаты. Вот они сейчас всех «здоровыми» и делают. И целый перечень врачей этих понагородили лишь для того, чтобы процедуру максимально усложнить, чтобы люди связываться лишний раз не хотели. Я думаю, они там сами даже уже не представляют, сколько документов и справок приходиться каждый раз собирать родителям, чтобы подтвердить право ребенка на инвалидность… А у вас справку со школы еще не запрашивали? — вдруг поинтересовалась крупная женщина.

— Нет, ничего такого не просили, — насторожилась женщина кавказской внешности.

— А у нас потребовали. Это нововведение у них такое — учащимся нужно с собой на комиссию приносить справку из школы с характеристикой, дневник…

— Нам в прошлый раз ничего не сказали про справку? — прервав собеседницу, совсем встревожилась женщина кавказской внешности. — А она что — обязательно нужна?

— Да не-ет, — поспешила поправиться крупная женщина. — Я что-то не подумав сказала, а сейчас вспомнила, что это только для учащихся старших классов. Вам точно не надо.

Похоже, женщина кавказской внешности поверила собеседнице, но встревоженное выражение некоторое время еще сохранялось на ее лице.

— Мы ведь тоже уже второй раз в этом месяце приходим — две недели назад здесь были! — вернулась к своему рассказу крупная женщина. — Я тогда еще заранее про справку со школы узнала. Принесли ее вместе со всеми документами на комиссию, а врач (в тот день мужчина был, ну знаешь, такой, с длинными волосами) посмотрел справку и говорит: «Я статус инвалидности снимаю». «Почему?», — спрашиваю, а он мне: «У вас со школы справка отличная: характеристики замечательные и почти все отметки — пятерки. Мальчик социализировался». Вот так мне просто и выдал — «Мальчик социализировался»!

— И что, не дал заключение? — спросила старушка.

— Не дал!

— Из-за хорошей успеваемости мальчика в школе?

— Только из-за нее! У нас зрение минус двадцать диоптрий; с собой справка была из глазного института от профессора-офтальмолога, что у ребенка динамика отсутствует! Как я только здесь с ним не ругалась — все без толку. «Мальчик, — говорит, — уже не инвалид, раз на пятерки учится». Хорошие отметки теперь означают, что ребенок